— Говорят, туда упала другая такая же штука, — номер второй. Право, с нас довольно и одной. Страховым обществам это влетит в копеечку, — и он добродушно засмеялся.
По его словам, леса продолжали гореть. И он указал на пелену дыма.
— Торф и хвоя будут тлеть еще несколько дней, — сказал он и состроил серьезную мину, вспомнив о «бедном Оджилви».
После завтрака, вместо того чтобы сесть за работу, я отправился к лугам. У железнодорожного моста я увидел кучку солдат, — кажется, это были саперы, — в маленьких круглых шапочках, в грязных черных штанах и высоких сапогах, в расстегнутых красных мундирах, из-под которых виднелись синие рубашки. Они сообщили мне, что на ту сторону канала никого не пропускают. Действительно, взглянув на дорогу, ведущую к мосту, я увидел часового Кардиганского пехотного полка. Я заговорил с солдатами, рассказал им о моей встрече с марсианами вчера вечером. Солдаты еще не видали их, имели очень смутное понятие о своих будущих противниках и закидали меня вопросами. Они не знали, кто приказал вызвать войска. Сперва они думали, что произошли какие-то беспорядки в Конной гвардии. Саперы, более образованные, чем пехотинцы, с большим знанием дела обсуждали необычайные условия возможного боя. Я рассказал им о тепловом луче, и они начали спорить между собой.
— Подползти к ним под прикрытием и броситься в штыки, — сказал один.
— Ну да, — ответил другой. — Чем же можно прикрыться от такого жара? Хворостом, что ли, чтобы лучше зажариться! Остается только подойти к ним возможно ближе и начать рыть окопы.
— К чорту твои окопы! Ты вечно мелешь об окопах. Тебе бы следовало родиться кроликом, Сниппи.
— Так у них, значит, совсем нет шеи? — спросил вдруг третий, маленький смуглый молчаливый солдатик, куривший трубку.
Я еще раз описал марсиан.
— Вроде осьминогов, — сказал он. — Значит, мы должны сражаться не с людьми, а с рыбами.
— Таких скотов и убивать не грех, — сказал первый.
— Пустить в них гранату, да и прикончить разом, — предложил маленький смуглый солдат. — А то они еще что-нибудь натворят.
— Где же твои гранаты? — возразил первый. — Мы не можем ждать. Надо их атаковать, да поскорей, по-моему.
Так спорили солдаты. Вскоре я оставил их и пошел на станцию за утренними газетами.
Однако я не буду докучать читателю описанием этого томительного утра и еще более томительного дня. Мне не удалось поглядеть на луг, потому что даже колокольни в Хорзелле и Чобхеме находились под контролем военных властей. Солдаты, к которым я обращался, сами ничего не знали толком. Офицеры расхаживали с таинственным видом. Под охраной войск жители снова почувствовали себя в безопасности.
Здесь я впервые услышал от Маршала, нашего табачного торговца, что его сын тоже погиб на лугу. На окраинах Хорзелла войска велели жителям запереть и покинуть дома.
Я вернулся домой ко второму завтраку, около двух часов пополудни, очень усталый, потому что, как я уже говорил, день был жаркий и душный. Желая освежиться, я принял холодную ванну. Около половины пятого я отправился на железнодорожную станцию за вечерней газетой, — в утренних газетах дано было лишь весьма неточное описание гибели Стента, Гендерсона, Оджилви и других. Однако и вечерние газеты не сообщали ничего нового. Марсиане не показывались. Они, видимо, были чем-то заняты в своей яме; оттуда по-прежнему слышались удары по металлу и вырывались клубы дыма. Надо думать, они тоже готовились к бою. «Новые попытки завязать сношения посредством сигналов оказались безуспешными», сообщали газеты. Сапер рассказал мне, что какой-то человек, спрятавшись в канаве, поднимал флаг на длинной жерди. Но на марсиан эти сигналы произвели не больше впечатления, чем на нас производит мычание коровы.
Надо сознаться, военные приготовления очень взволновали меня. Мое воображение разыгралось, и я придумывал разные способы для уничтожения непрошенных гостей. Опять воскресли старые школьные мечты о битвах и подвигах. Но вдруг мне пришло в голову, что борьба наша с марсианами будет неравной и потому несправедливой: они казались такими беспомощными в своей яме.
Около трех часов пушечные выстрелы, следовавшие один за другим через равные промежутки времени, начали доноситься со стороны Чертси или Эдльстона: артиллерия бомбардировала дымившийся сосновый лес, куда упал второй цилиндр. Важно было уничтожить его прежде, чем он раскроется. Но только к пяти часам первое полевое орудие было доставлено в Чобхем для действий против первого отряда марсиан.
Около шести часов вечера, когда мы с женой сидели в беседке за чаем, оживленно разговаривая о предстоящей битве, я услышал отдаленный гул взрыва со стороны лугов
Из ямы слышались удары по металлу и вырывались клубы дыма.и вслед за тем ружейную трескотню. Несколько секунд спустя грохот обвала раздался так близко от нас, что земля задрожала. Я выскочил из дома и увидел, что вершины деревьев вокруг Восточной коллегии охвачены красным дымящимся пламенем, а колокольня небольшой церкви лежит в развалинах. Башенка на кровле коллегии обрушилась. Казалось, ее снесло двенадцатидюймовым снарядом. Одна из труб нашего дома тоже рухнула. Обломки кирпичей покатились по скату кровли и теперь большой грудой красных черепков лежали на цветочной грядке у окна моего кабинета.
Я и жена стояли совсем ошеломленные. Потом я сообразил, что если коллегия разрушена, то это значат, что вершина Мейберийского холма уже попала в сферу действия теплового луча.
Схватив жену за руку, я потащил ее на дорогу. Потом вызвал из дому служанку и сказал ей, что сам поднимусь в верхний этаж за ее сундуком, который она не хотела бросить на произвол судьбы.
— Здесь опасно оставаться, — сказал я, и тотчас же вслед за этими словами со стороны лугов снова послышалась пальба.
— Но куда же мы пойдем? — в ужасе спросила жена. Я задумался, потом вспомнил о ее кузинах, живших тогда в Лезерхеде.
— Лезерхед! — крикнул я, стараясь перекричать гул. Жена посмотрела вниз по склону холма. Испуганные люди выбегали из домов.
— Как же нам добраться до Лезерхеда? — спросила она.
На склоне холма я увидел гусарский разъезд, проскакавший под железнодорожным мостом. Солдаты въехали в раскрытые настежь ворота Восточной коллегии; двое спешились и стали переходить из дома в дом. Диск солнца, маячивший в дыму подожженных деревьев, казался кроваво-красным и бросал на все окружающее непривычный багровый свет.
