— Значит, ты собираешься выслеживать оракула?
— У меня есть выбор?
— Может, и нет, будь ты в своем теле. Но ты находишься в теле человека, считающегося здравомыслящим руководителем, а главным образом, победителем в сражениях.
— В последний раз, кажется, ему не слишком повезло.
— Удача и предательство рядом ходят. Леди Яракома знает об этом больше, чем следует — и можно кое-что узнать, если суметь вытянуть язык из ее кривого рта.
Кенрик удивленно посмотрел на Николь. Она, видимо, заметила его удивление и продолжала:
— Я много чего слышала о Леди Яракома, поэтому не могу хорошо о ней отзываться. Она — зло, гниль в сердце Ланаскола, больший источник неприятностей для Валлека, чем жрецы Орма, и не такой явный, как они. Ну, если ты отдаешь мне это, — она сжала приклад оружия, — тебе пора идти в разведку. Ладно, не буду отговаривать тебя. Я спрячусь неподалеку от комнаты с креслом и буду ждать…
Они закусили, и она спросила:
— Ты представляешь, куда идти?
— Я узнаю, где кресло. Может, инструктаж подскажет дальнейшее. Луч-разведчик обрисовал все достаточно — пока не заглох.
— А что, если инструктаж затемнит твой разум как раз тогда, когда он тебе понадобится?
— Не знаю. Но другого гида у меня нет. Я должен найти оракула. А если сюда заманивают Кор-Кинга, значит, готовится какое-то предательство…
— И ты думаешь в одиночку выступить в его защиту? Не забывай о том, давнишнем Кинге, и его исчезновении.
Она, видимо, увлеклась своим мрачным пророчеством. Ее голос — возможно, потому, что это была ее работа — предсказывать будущее клиентам
— производил сильное впечатление. Но на Кенрика внушение не действовало. С бластером она сможет защитить себя, а его призывает долг.
Он забрался на выступ, где было кресло. Он не оглянулся, потому что должен был выкинуть из головы Николь и думать только об одном. Его задание прежде всего.
Кресло было как раз таким, как описывала инструкция, с металлическими обручами на подлокотниках и спинкой, готовой поддерживать безмозглое существо, когда жрецы оставят его здесь на всю ночь. Но жертва получала от кого-то сигнал, настолько сильный, что он мог остаться в мозгу, не способном командовать телом, и мог заставить тело произносить разумные слова. Как это делалось? Безусловно, даже самой основательной тренировкой от идиота не добьешься связной фразы, не говоря уже о риторическом пророчестве. Что же тут — фокус или тайна? Как он сможет раскрыть это и расстроить планы жрецов, не играя роли оракула?
Кенрик осторожно сел в кресло и коснулся спинки — она была холодной. Откинуться на нее он не мог, не положив руки на подлокотники — мешали металлические обручи. Охваченный ими, сидящий попадал в тиски и не мог двигаться.
Когда Кенрик откинул голову на каменное возвышение, у него появилось ощущение, сходное с ударом мозгового зонда. Он повернулся, провел кончиками пальцев по изнанке спинки и нащупал какой-то квадратный предмет.
Из него исходила горячая пульсация, бьющая в пальцы, как будто тут был источник энергии. Он отдернул руку: из этого потока исходило что-то тревожное.
Человек, посаженный здесь, как оракул, вынужден прижимать голову к спинке как раз против этого предмета и оставаться так до тех пор, пока его не освободят. Что это давало? Какую-то форму инструктажа, действующего достаточно сильно, чтобы оставить отпечаток в мозгу идиота. Или же — это было важным пунктом — только пустой мозг идиота мог полностью воспринять этот инструктаж. А ведь именно так передаточная камера впечатывала инструкцию в мозг агента.
Но ведь эти оракулы действовали на протяжении столетий, это не новое устройство, оно никак не могло быть результатом предательства в Службе или вмешательства кого-то из другого мира. Если бы инопланетяне посетили Валлек на любом отрезке времени, какието намеки на это событие должны были существовать — хотя бы просто как легенда. Эксперты инструктажа в Службе дали бы эти сведения в ЦАТ, и компьютер немедленно отметил бы важность такой информации.
В кресле была какая-то форма энергии. Кенрик обошел вокруг спинки, которая была так высока, что представляла собой чуть ли не стену. Он еще раз осмотрел камень с лицевой стороны, но ничего не ощу— « тил, кроме естественного холода. Во всяком случае, он узнал, каким образом можно организовать пророчество, не знал только — через кого. А это было важно.
Перед ним был выход, и он знал из своей мнемограммы, что оракула вводили через этот вход. Что ж, теперь эта дорога не только для них — он тцже пойдет по ней.
Проход был темным и узким, стены гладкие. Скоро ему пришлось подниматься по ступенькам. Он считал их — в темноте это полезно.
Он насчитал двадцать, когда его вытянутая вперед рука ударилась обо что-то твердое. Он нащупал тяжелые металлические полосы поперек двери. Наконец, его пальцы нашли что-то вроде щеколды, какие обычно встречались в Валлеке.
Кенрик быстро потянул засов. Если дверь заперта на замок — все пропало. Но засов пошел. «Может, я и самый большой дурак на свете, — подумал Кенрик, — но я войду, выбора у меня нет». Он открыл дверь и шагнул в опасность.
Свет исходил из небольших вкраплений руды орма, но здесь они не составляли рисунка. И ровный проход напоминал обычный туннель.
Кенрик осторожно огляделся: никого не видно. Он закрыл глаза. Помнит ли он, где находится кресло оракула? Найдет ли он сразу путь к нему? Если его инструктаж опять выйдет из строя, ему не выжить в этой неудачной транспортировке. Его жизнь будет находиться только в зависимости от его интуиции, от самого слабого намека. Размышляя так, он шел по пыльному туннелю и настороженно прислушивался.
Освещение было таким тусклым, что, оглянувшись, он увидел только контуры двери. Коридор перед ним заворачивал вправо и выходил на лестницу. Он обрадовался, поскольку знал, что главная часть Храма находилась наверху.
Скоро вкрапления руды исчезли и он опять должен был полагаться более на осязание, чем на зрение.
Еще дверь, тоже окованная металлом, будто обе они предназначены для защиты. Однако, как он ни ощупывал дверь, щеколды не находил.
Расстроенный, Кенрик прислонился к стене. Похоже, что дверь открывалась только с той стороны. Но он не собирался сдаваться: он снова начал обшаривать поверхность двери, начав с верхней части. Металлические полосы были плотно вделаны и по краям имели зазубрины вроде бахромы. Он вспомнил червей. Николь внизу… Но у нее бластер…
Он ощупал пальцами уже три полосы, но никакого намека на задвижку или ручку не обнаружил. Четвертая полоса оказалась сломанной. Он ухватился за нее ногтями и дернул. Раздался отчетливый щелчок. Но открылась не вся дверь, а только узкая панель, такая узкая, что он с трудом в нее протиснулся. Как только он оказался по ту сторону двери, панель со стуком вернулась на место, и он нашел признаки того, что когда-то дверь была запечатана. Дальше была еще одна лестница. Снова появился свет руды орма. Лестница так сузилась, что Кенрик задевал плечами стены. Теперь он слышал бормотание, доносившееся, казалось, из-за правой стены. Кенрик остановился, чтобы осмотреть стену поближе. Там оказался металлический кружок, открывающий смотровое отверстие. Кенрик заглянул в него. На некотором расстоянии тянулся пол длинного холла, потолок поддерживался рядами столбов, покрытых резьбой и раскрашенных, напоминавших поднявшихся на хвост червей. Они не были полностью похожи на живых, так как были ужасающе украшены, что выглядели еще более злобными.
