— Это я понимаю, но в рапорте укажу все обстоятельства произошедшего, — капитан предупредил движение гостя и сказал. — А наркотики мы вернем на место в Управление на склад вещдоков.
— Ради Бога. Это ваше право. А сейчас срочно отсюда уходим, с минуту на минуту должен явиться клиент.
На улице оперативники сели в свою машину, а гость направился к своей.
— Все равно мне не понятно, — настаивал Темников. — Ничего не было сказано про то, чтобы заменить наркотик.
— Да какая разница! Мы и так из-за тебя чуть в историю не влипли! Поехали, чего ждешь?
— Пускай сначала он отъедет.
Отходивший мужчина, будто что-то вспомнив, вернулся и постучал пальчиком в стекло. Ковин, сидевший рядом с водительским местом, которое занимал Темников, спустил окно.
— Ребята, я не имею ничего против вас, — спокойно проговорил мужчина. — Но вы допустили ошибку. Вы вовремя не ушли.
Он выставил над спущенным окном пистолет, казавшийся неожиданно длинным из-за навернутого глушителя. В быстром темпе, но без особой спешки, мужчина нажал на курок. Тугие хлопки не вышли за пределы кабины. Мужчина вытер с дула комок мозговой жидкости, после чего, забрав наркотики, вернулся в свою машину и быстро уехал.
Тамара сладко потянулась, но, не обнаружив рядом Картазаева, встрепенулась, впрочем, напрасно беспокоилась: тот в теплых кальсонах сидел на краю постели и курил. Она ласково прислонилась к нему, он пихнулся в ответ:
— Не висни!
— Странный мне сон приснился, — сказала она. — Будто замуж я выхожу. Свадьба такая шикарная.
— И не надейся, — сказал Картазаев.
— Да я ни на что не претендую, — смутилась она. — Ты не подумай ничего такого.
— А я и не думаю. Я тебе ничего не обещал, — пожал плечами Картазаев. — У меня таких баб полно было, что ж мне на каждой жениться? Да и в постели видывал покруче тебя. Трахаешься ты так себе.
Картазаев прислушался к своим ощущениям, но к этой женщине внутри ничего не было кроме глухого раздражения. Более всего его раздражало, как мало ей оказывается надо. Переспала и на те любовь. Ну, хахаля он ей с крыльца спустил. Не может с такой малости начаться хоть сколько — нибудь серьезное чувство. Инстинкт распаленной самки проснуться может, и не за чем раздувать из нее пожар романтической любви. Справедливости ради надо сказать, что любится она конечно классно. Опять с вечера было столько страсти, словно он был молодоженом. Видя перед собой колышущиеся в такт белые полушария ягодиц, он испытал такое острое наслаждение, что испытывал разве что подростком.
— Я тебе еще не все дорассказала, — продолжала она, зевая, ну и клуша. — Платье у меня было какое-то странное.
— Как это странное? — не понял Картазаев.
— Черное. Разве невесты бывают в черном?
— Что за глупости ты болтаешь? — вспылил Картазаев. — Где моя одежда, мне надо к Диего ехать!
Глядя на засуетившуюся Тамару, он мысленно проклинал все на свете. Угораздило же его связаться с этакой дурой! Такая запросто может все задание завалить.
Женщина торопливо принесла ему брюки, сорочку и туфли. Все было новое. Картазаев двумя пальцами поднял лакированные лодочки.
— Это что?
— Настоящие английские туфли из кожи буйвола. Тысячу баксов стоят, но мне для тебя ничего не жалко. Носи на здоровье. Благодарить меня не надо.
— Я спрашиваю, где мои ботинки, дура? — заорал Картазаев.
Тамара от неожиданности даже подскочила на месте.
— Я не думала, что это так важно для тебя. Я их в мусор выкинула.
Ага, в мусор. Спецботинки со спрятанными внутри выстреливающимися лезвиями. Стоимостью кстати далеко за тысячу баксов каждый. Раритет, изготовленный в единичном экземпляре.
Он заставил показать ее, куда она выкинула чудо шпионской техники, кстати, уже выручавшей его.
Картазаев назло оторопевшей хозяйке вывалил зловонный бачок прямо на пол и отыскал свои шузы. О том, чтобы одеть их на встречу нечего было и мечтать: они настолько размокли в жиже из протухших старых продуктов, что их было легче жевать, чем носить.
— Я вымою! — кричит женщина.
— Ты моей смерти хочешь! — орет Картазаев, уже не сдерживаясь.
— Я все исправлю, только не бросай меня.
— Посмотри на себя! Зачем ты мне такая нужна? Больше ты меня не увидишь! — он ушел, хлопнув дверью.
Увидев ее рыдающую на пороге, он испытал нечто вроде удовлетворения. Ужас начался потом.
Картазаев по приезду взял машину в прокат на подставное имя. Благо, имен, а главное документов имел при себе предостаточно. Все настоящие, без туфты, отпечатаны в типографии госзнака по спецзаказу "Смерча". Простенькая отечественная модель цвета "Сафари" (для непосвященных: грязно-белый) стояла на стоянке. Он завел мотор и поехал на вокзал. Взяв в условленной ячейке сумку с пакетом внутри, он уже выруливал с привокзальной площади, когда навстречу ему попались несколько милицейских машин и карет скорой помощи.
Они с воем и мигалками пронеслись мимо, устремившись к вокзалу. Картазаев беспокойно заозирался, но у него не было времени даже на то, чтобы остановиться. Стоило ему притормозить, как со всех сторон обиженно загудели многочисленные клаксоны. Как выяснилось, он мешал движению сразу четырех полос. Тогда он выкинул всю суету из головы и прибавил газ.
Встреча была назначена в промышленной зоне, которая располагалась в буферном районе между городом и портом. В период расцвета мелкой хозяйственной деятельности в промзоне имел место строительный бум, в результате которого возникло великое множество кирпичных, арматурных, мебельных цехов, оптовых рынков и контор. Застройка велась бессистемно и породила поражающее своим уродством смешение разномастных архитектурных стилей. Причем, частенько создавалось ощущение, что архитектор в процессе творения был безнадежно пьян. В период кризиса все это убожество пришло в упадок. В настоящее время промзона представляла собой нагромождение заброшенных заводских корпусов, лабазов и полуразвалившихся зданий неизвестного происхождения и назначения. Все было разграблено и частично разрушено. Цеха щерились дырами в крышах, выбитыми окнами и следами былых пожарищ. Промзона располагалась далеко от основных городских коммуникаций, по причине чего в ней не жили даже бомжи.
Картазаев некоторое время плутал по узким пыльным улицам, пока не нашел указанное бандитами здание. Это был дом в три этажа без единого целого окна, с решетчатой башней на крыше, что делало его похожим на планетарий. Стоявшая рядом со зданием машина коротко мигнула фарами. Когда он хотел подъехать ближе, то показавшийся из машины Студебеккер показал ему жестом, чтобы шел пешком. Картазаев нагнулся якобы за сумкой, а сам снял с предохранителя "шторм", что висел под бардачком, прилепленный скотчем.
