Сидевшие у костра наконец высвободились из-под тяжкой, как будто приковавшей их к месту, власти. Один за другим стали раздаваться шелесты исчезновений. «Плато Кан! — крикнул один из них, кажется, которого звали Тирас. — Северная оконечность, ближе к Колоколу Древних! Оттуда прямая тропа!»
И никого не осталось у костра на ступенях Краасова дома. Один Ольми уткнулся, скорчившись, в белую с кровью шкурку.
С Ивой стали происходить совершенно ужасные вещи. Черты лица менялись, как рябь на воде. Ива разорвала платье на груди. Волосы ее встали дыбом, каждый волосок отдельно, превратив голову в огромный пушистый шар. Испустив дикий вопль, ужасное существо бросилось обратно в дом, и дом озарился изнутри ярчайшей беззвучной вспышкой… И все затихло.
Холодный дождь шипел, попадая на головни костра. Ольми, лежавший недвижно, пошевелился. Рядом стоял молодой стройный мужчина и недоуменно оглядывался.
— Эй, что у вас тут за шум? Давайте, кто рискнет попробовать, уже готово. Девочек не приглашаю, им надо привыкнуть к мысли… Эй, и где вы все?
В каждой руке появившийся держал по куску неумело зажаренного мяса. Куски были почти черные, сожженные.
— Смотрите, я уже могу. — Он откусил, и под черным открылось розовое, непрожаренное. Сказал, с трудом жуя: — Ну, кто смелый? Да куда вы подевались?
Вдруг Ольми, наблюдавший снизу, тонко заверещал, выхватил голой рукой пылающий сук и с размаху запустил тому в лоб. Он промахнулся, и сук попал в плечо.
— Убийцы-ы! — С криком вместе исчез и Ольми.
Куски упали, один в костер, затрещал.
— Убийцы? — задумчиво проговорил человек, держась за плечо. — Нет, пожалуй. То, наверное, не со всем так. Наверное, то еще предстоит узнать. Не здесь, так внизу, не внизу, так здесь. Чего, спрашивается, за крывать на это глаза? Ну, все ушли. Мы с тобою, Соонк Горнист, тоже пойдем. И даже знаем, куда. — И сказал, обращаясь в темноту сада, как будто Ольми мог его слышать: — Мне ведь тоже не очень нравится, мальчик, но что делать?
«Ну и что вы скажете, Наставник, теперь?» 4
…Промахнулся. И последний из Блестящих получил еще один шанс. Он обогнул половину небосвода, оставляя радужный шлейф. Никогда в прежние времена не сделал бы ни один Блестящий такой ошибки. — Но он уже не мог владеть собою так, как раньше.
Зрение Блестящего притупилось. Он почти вслепую тыкался среди многослойных сфер, что недоступны Неблестящим и о которых они даже не подозревают. А Блестящие могли уходить в них свободно. Перемещаться и жить там. И выбирать оттуда точку своего возвращения в мир Неблестящих почти любую.
Могли. А теперь все находящееся за пределами примитивного устройства Вселенной для последнего из Блестящих закрыто. Почему произошло так? В какой момент история расы Блестящих дала крен? Многое могли Блестящие, обширные познания из вещного и невещного миров были им открыты, а разобраться в собственной болезни не сумели. Или не успели?
Он закрылся пролетающим облаком, спикировал отвесно вниз и нырнул в глубину океана. Черная бездна вокруг. Ни шороха, ни колебания. Блестящий стал камнем. Одним из тысяч и тысяч, погребенных под мохнатым илом из остатков существ верхних этажей океана. Эти остатки сыплются, сыплются и укрывают все. И его они укрыли. Тысячи и тысячи лет назад.
Как бы он хотел, чтобы рядом был Помощник! Ведь Блестящие уже научились было создавать их. Из силовых полей. Из обрывков атмосферных разрядов. Из сконденсированного света четырех звезд системы Блестящего… Он бы даже Неблестящим согласился в эту минуту быть! Бессмысленным, не отличимым от других, что толкутся бок о бок. Подумаешь, Неблестящие тоже способны попадать в многослойные сферы тонких миров! Но они там не удерживаются. Чтобы удержаться, надо понять, где ты очутился. А чтобы понять, надо вырасти до Блестящего…
Да, еще немного, и Блестящие вышли бы в большую Вселенную со всей своей силой. Никто, ничто не устояли бы перед ними. Еще немного… Где тот неверный шаг, после которого Блестящие начали одни стремительно терять качества, что возвысили их, другие — просто дряхлеть и умирать? Или то был чей-то злой умысел? Но чей? Но как?
Ах, нужен ему Помощник. Стремительные, юркие, состоящие из чистейшей, без примеси вещества, энергии! Способные проникать мгновенно и всюду, смышленые в меру возможностей… Но Блестящий еще поборется! Еще ускользнет. Еще спрячется так, что ни один Пожиратель не отыщет и запаха следа. На то он и Блестящий — высший носитель разума, самая совершенная форма! Нет во Вселенной никого, кто справится с ним! На то он и…
Удар! Рывок! Оскаленная пасть. Сплетенные в схватке тела.
(Вот это да! Вот это настоящие приключения! Вот это захватывает!)
Из воронки на дне глубочайшей впадины, с раскиданными по краям камнями, из-под обнажившегося грунта, ввысь к поверхности поплыло несколько пузырей. Ни один из них не доберется до самого верха, все будут рассеяны и вобраны в себя толщей жидкости, заменяющей на этой планете воду. На сей раз Пожиратель не промахнулся, хотя разума не имел.
Унга-Оу. Тысяча двести пятьдесят планет-лет спустя
Все тот же ровный розовый свет. Переливы света в прозрачных кисеях. Вот они разорваны, а вот сотканы вновь. Весь местный разум, на взгляд человека, проявляется только в разрываемых и соединяющихся кисеях, которые плавают в ровном свечении глаза. Но зачем-то Земля приходила сюда. Чем угрожали невесомые шлейфы? Земле и землянам? Кому-то еще? Кому?
Кажется, в тональности света и движении рвущихся занавесей есть какие-то изменения…
Запись отключилась, хотя Наставник Мик ее не прерывал. Секунду спустя он увидел Скина, с безразличным видом рассматривающего кубик.
— Я приветствую вас, Наставник! Ваша депрессия, надеюсь, миновала? Не пора ли вернуться из миров прошедших к реальной жизни?
На Скине была не обычная белая тога, а парадная — с темно-красным узором на краю, с рубиновой застежкой на плече. Красное — цвет Наставника Скина.
— У нас какой-то праздник? — Мик облизал пересохшие губы.
— Кажется, да.
— Тогда я тоже отправлюсь переодеться, с вашего позволения, — зачем-то Мик привстал, хотя, чтобы исчезнуть отсюда, где его все-таки настигли, вставать не было никакой необходимости.
— Сидите, где сидели, Мик, — Наставник Скин поймал его за локоть. — Вы слишком нервны. Пока ничего ужасного не случилось. С вами персонально. Даже Земля не позвала. — И обратился к Мику, минуя слова.
«Напрасно переполошились, Наставник, честное слово». — «Я не…» — «Не время вам волноваться, вот явятся Сват и Грон, тогда поволнуемся вместе». — «Я не вижу причины…» — «Причины? Утаивание от братьев-Наставников ключевой информации о Земле и Земном пути — это не причина для волнений?» — «Но…» — «Утаивание информации, заигрывание с Роско за нашей спиной, странные намеки ему, будто его хотят на кого-то там заменить… вы знаете, что случилось с Наставником Глообом, пока вы прятались, как крыса в норе?»
