— Совершенно верно, — кивнул молодой мардиб. — Если даже мельчайшие осколки этих Камней, вроде того, какой мы с Ясуром, да упокоится его душа в покоях Вечносущего, вынесли из Шех-дада, обладают божественным могуществом, значит, владыка и покровитель Саккарема вполне может дать откровение жрецам Меддаи. О том, Как победить степную напасть. Понимаете, о чем я толкую?
— Что скажет самая прекрасная часть нашего грубого мужского сборища? Кэрис перевел взгляд на Фейран.
— Я… Ты, чужеземец, должен знать, что в Саккареме принимают решения мужчины, — прошелестела девушка. — Я пойду с вами, потому что больше идти не с кем и некуда. Но я не хотела бы покидать Саккарем ради других стран.
— Что же получается? — подвел итог Кэрис. — Фарр согласен отправиться в Меддаи, Драйбен тоже, ты, Фейран, ничуть не против посмотреть на Белый город… Отлично. Я отведу вас к Камням Атта-Хаджа. Завтра мы спустимся в долину и пойдем на полуденный закат.
— Тебе-то зачем в Меддаи? — поинтересовался Драйбен. — Если у тебя есть другие дела, можешь отправляться куда хочешь. Спасибо, конечно, за заботу о нас всех. Я рад, что подружился с тобой, но… Эти места мне уже знакомы несколько лет назад я проходил мимо Шести ледников. Я могу сам провести Фарра и благородную Фейран в Священный город Халисуна.
— И защитишь их от мергейтов? — прищурился Кэрис. — Заплатишь сборы на границе, если дорожные налоги, правда, до сих пор собирают? Вот скажи, светлейший эрл, за последние седмицы ты хотя бы раз ходил на охоту? Я понимаю — Фарр, парню всего шестнадцать лет, кроме захолустного храма и книжек, он ничего не видел. А ты почему не стал добывать пропитание для нас? Пра-авильно, потому что все делал я при помощи Фейран, которая отлично управляется с луком. Нет, теперь от меня вы не отвяжетесь!
— Никто и не собирается тебя гнать, Кэрис, — выдавил атт-Кадир, неодобрительно посматривая на напыжившегося от обиды Драйбена. — Если так, то решено. Наш путь лежит к Меддаи. Только вот подорожных нет… и денег. Серебро, что мы взяли с собой из Шехдада, осталось у Ясура в поясе!
— Подорожные? — Кэрис весело фыркнул. — Деньги?
Вельх встал, схватил свой коричневый мешок, рванул горловину и, запустив туда руку, вытянул за веревочки несколько свитков, а заодно и толстый кошель из черной грубой кожи.
— Что это, по-вашему? И потом, Фарр, ты никому не говоришь, но я знаю — у тебя припрятано несколько изумрудов. В тряпочке, за пазухой. Не представляю, где ты их стащил, но камешки всегда можно обратить в золото… и наоборот!
Глава пятнадцатая. Священный град
Меддаи, о котором справедливо говорили, что он, подобно самому Атта-Хаджу, носит тысячу имен, стоит на границе равнин глубинного Халисуна и пустыни Альбакан, занимавшей изрядные пространства и тянувшейся вплоть до закатного побережья континента. Собственно, Меддаи являлся центром духовной власти мардибов Предвечного, учение которых, основанное на откровениях Провозвестника Эль-Харфа, было распространено по всему Саккарему, Дангарскому эмайрату, среди кочевых племен Халисуна и отчасти населяющих побережье джайдов.
История гласит: более восьмисот лет назад человек, обычный кочевник и скотовод по имени Эль-Харф, перегоняя стада своих верблюдов на более сытные полуночные пастбища, набрел в полупустыне на занесенные песком развалины забытого людьми города, выстроенного наверняка еще до Столкновения Сфер. Там же таились два огромных, выше человеческого роста, необычных камня полупрозрачные, желтовато-серые глыбы лишь отчасти выглядывали из иссушенной солнцем почвы, и, не явись к Эль-Харфу первое откровение от Предвечного, пастух, не задумываясь, прошел бы мимо. Однако божественная десница направила ничем не примечательного погонщика, и вскоре Эль-Харф создал свое учение, с невероятной быстротой распространившееся по полуденным пределам материка.
Нет нужды подробно разъяснять суть Учения, ибо оно известно многим. Стоит лишь сказать, что спустя несколько лет Эль-Харф привел к заброшенному городищу многих поверивших в его учеников, волшебством, дарованным Атта-Хад-жем, открыл в пустыне источники воды, основал священный город Меддаи, а ставшие его сердцем два Камня начали творить чудеса. Невзрачные с виду валуны, на чьих бугристых боках отчетливо запечатлелись следы яростного огня и редкие вкрапления совсем уж неизвестных людям кристаллов, исцеляли болезни, исполняли желания, возвращали старикам силу, а юношам даровали мудрость и мужество. Вездесущие арранты, хранители и собиратели всевозможных знаний о давних временах, немедля заинтересовались находкой погонщика верблюдов, называемого теперь Провозвестником, долго пытались изучать сокровища Меддаи, но не преуспели. Зато множество народов материка Восхода уверовали в силу Ат-та-Хаджа — сотни паломников уже тогда ощутили на себе^ благодать Предвечного и поняли, что Эль-Харф не лжет, утверждая, будто новый бог несет в себе истину.
Провозвестник оказался нежданно умным и деятельным человеком, даром что бывший пастух. Когда Учение стало известным в полуденных землях, он при помощи своих многочисленных последователей начал расширять Меддаи, превращая невзрачный тогда городок в истинную жемчужину Полудня. Как ни странно, Меддаи не обзавелся высокими стенами — кто осмелится напасть на город, охраняемый могущественнейшим из богов? Сколько войн пронеслось за последние восемьсот лет над континентом, сколько завоевателей прошло через Халисунские пустыни, но в Меддаи не пострадал ни один храм и не упала на землю ни одна капля крови. Город защищал себя сам, а если говорить более точно — его обороняла сила Атта-Хаджа, признаваемая и уважаемая всеми.
Восемь столетий для Меддаи пролетели незаметно, ибо уклад жизни не менялся со времен Провозвестника. Возводились новые храмы и дома для учеников десятков медресе — духовных училищ, где обучались не только молодые люди, решившие посвятить свою жизнь Атта-Хаджу, но и сыновья благородных владетельных эмайров, желавшие постичь божественную мудрость, дабы справедливо и разумно управлять своими землями, отпрыски шадов Саккарема, наследники вождей кочевников… Приезжали в Меддаи люди с Полуночи и из-за моря — жрецы Истинного Пламени, богов Аррантиады, последователи Близнецов или мудрых небесных покровителей Шо-Ситайна. Мардибы Меддаи принимали всех, ибо еще Провозвестник сказал: "Никогда не отказывай человеку, желающему постичь дарованную Нерожденным мудрость".
Шли годы. Учение развивалось, вбирало в себя другие, переплетая Откровения Эль-Харфа с верованиями иных народов. Так, лет пятьсот назад возник культ Дочери — Богиня прибрежных саккаремцев, покровительствующая мореплавателям и странникам, превратилась в одно из творений Атта-Хаджа и заняла рядом с ним небесный трон. Аррантские мудрецы посмеивались, называя Богиню пережитком времен варварства и утверждая, что сама идея мардибов Священного города о родстве Предвечного с женщиной перенята у великолепных островитян. Хранителей Учения необыкновенно уязвляли насмешки аррантов: "Прежде чем создавать каноны своей религии и навязывать их другим народам, разберитесь, кем, собственно, является Богиня: матерью Атта-Хаджа, его женой, сестрой, дочерью или всем в одном лице?"
