Секунду или две северянин смотрел сверху вниз в глаза своего противника - красный карлик не мог пошевелить ни рукой ни ногой. А затем... не торопясь, он стал ломать ему спину. Слабо вскрикнув, Лакла дернулась в их сторону, но О'Киф удержал ее, прижав голову девушки к своей груди, так, чтобы она ничего не видела. Сам же Ларри с побелевшим лицом стоял как вкопанный, не отрывая от них сурового взгляда.
Медленно, очень медленно проделывал все это Олаф. Дважды Лугур застонал. А в самом конце он закричал... страшно закричал. Раздался сухой треск, как будто переломилась палка.
Какое-то время Олаф стоял молча. Потом подобрал с земли обмякшее тело прорицателя Сияющего Бога, еще живого, потому что глаза у него вращались, а губы шевелились, точно он пытался что-то сказать, - поднял его вверх над головой, подошел к парапету, размахнулся дважды и бросил тело в красные воды.
ГЛАВА 34 ПРИХОД СИЯЮЩЕГО БОГА
Норвежец обернулся к нам. Мир и покой снизошли на него. Никаких следов безумия на просветленном лице - только в глазах светилась бесконечная скорбь и усталость.
- Хельма, - шептал он, - немного осталось нам быть в разлуке. Скоро ты придешь ко мне и Yndling... она так давно ждет тебя. Хельма, mine liebe!
Кровь хлынула у него изо рта, он покачнулся.
Упал. И умер Олаф Халдриксон.
Мы стояли, глядя на бездыханное тело. Ни Лакла, ни Ларри, ни я сам не пытались скрыть своих слез.
И пока мы стояли над телом нашего друга, Акка принесли нам другого отважного бойца - Радора.
Но жизнь еще теплилась в нем и мы, стараясь сделать все, что можно, захлопотали около него.
Неожиданно заговорила Лакла.
- Лучше давайте отнесем Радора в замок. Там мы сможем устроить его поудобнее, - сказала она. - Потому что... Вот, послушайте! Войска Йолары разбиты наголову, они бежали, и Нак идет по мосту, чтобы сообщить нам это радостное известие.
Перегнувшись через парапет, мы посмотрели вниз.
Так все и было, как она сказала. Ни на дальнем побережье, ни на самом мосту не было видно ни одного живого мурианина, - одни лишь горы трупов лежали повсюду... да густая искрящаяся пелена повисла в воздухе, закрывая устье пещеры. Там все еще плясали, вспыхивая, рассыпавшиеся на мельчайшие частицы тела погибших от зеленых лучей.
- Кончено! - хрипло сказал Ларри, не веря своим глазам. - А мы живы, сердечко мое!
- Молчащие Боги отзывают назад свою вуаль, - сказала Лакла, указывая на купол замка.
Опалесцирующий туман струился в узкую оконную щель, отступая обратно. Он стягивался отовсюду, собираясь с моря и острова, двигаясь тем же странным образом, что и раньше - упорядочение и осмысленно - назад по мосту. Сзади его поджимала стена красного света, словно густая толпа лучников следовала по пятам за отступающей армией.
- И все же, - запинаясь, начала Лакла, когда мы вошли в ее комнату, и легкое сомнение засветилось в ее чудных глазах, когда она обернулась к Ларри.
- Да, что-то и мне слабо верится, - сказал он, - что они не припасли нам еще какого-нибудь подарочка.
Что это за странный звук раздался в комнате, такой слабый, что ухо едва улавливало его?
Сердце у меня в груди громко стукнуло и замерло., казалось, навсегда. Что это за звуки... раздаются все громче и громче? Вот уже и Лакла с О'Кифом улышали их, они стояли, онемев, с побелевшими лицами, с обескровленными губами.
Ближе... все ближе звучала музыка. Казалось, это перезваниваются мириады крошечных хрустальных колокольчиков. Они звенели, звенела, и вот уже настоящая буря острых отрывистых звуков, как будто кто-то мастерски исполнял пиццикато на стеклянной скрипке, обрушилась на нас! Ближе, все ближе., звучал перезвон колокольчиков, но не было в нем ни манящей сладости, ни томительного влечения, нет, яростно, гневно и так зловеще, что невозможно выразить словами, звучали они, стремительно надвигаясь на нас... все ближе и ближе...
Двеллер! Сияющий Бог!
Мы бросились к узкой оконной щели, выглянули наружу и замерли, пораженные ужасом. Звон колокольчиков охватил нас со всех сторон, словно ураганный ветер. Изогнутый полумесяц дальнего берега моря снова пришел в движение. Акка летели, отброшенные назад, как будто какая-то огромная метла чистила берег; пытаясь удержаться на ногах, они некоторое время стояли, покачиваясь, на краю обрыва, и падали в воду. Очень быстро с ними все было кончено, и место, где они только что одержали победу, заполнили кружившиеся неторопливыми хороводами страшные фигуры, одетые в жалкие лохмотья или совершенно голые. Покачиваясь, они замедленными шагами двигались вперед, судорожно дергая руками. Марионетки Сатаны! Живые мертвецы! Рабы Двеллера!
Покачиваясь и подергиваясь, они медленно заполняли побережье, и вдруг словно вода, прорвавшая плотину, толпа неудержимо хлынула на мост. Снова и снова они накатывали на оборонительные валы, перегораживающие начало моста, подобно высоким приливным волнам, захлестывая каменные насыпи.
Лягушкообразные пытались сдержать их натиск, колотя дубинами, пронзая пиками, терзая острыми зубами. Но даже самые страшные удары, казалось, не причиняли им никакого вреда. Они отступали назад и снова бросались на барьер, неуклонно продвигаясь вперед., живой таран из плоти и костей.
Они врезались в толпу Акка, рассекая ее на части, прижимали лягушкообразных к краю моста и сбрасывали их в воду. Сметая все на своем пути, живые мертвецы загоняли Акка в открытые ворота, ибо не было им другого пути и не было никакой возможности противостоять этой неумолимо надвигающейся лавине тел.
Те Акка, что еще оставались на мосту, повернулись спиной и побежали. Мы услышали, как громко щелкнули золотые створки ворот, и довольно скоро послышался ритмичный звук, напоминающий биение волн о скалистый берег, - в них ударились первые ряды страшных орд Двеллера.
Начиная от самого края пещеры и во всю длину огромного моста все пространство заполняли одни только живые мертвецы: мужчины и женщины, смуглолицые, черноволосые ладала, малайцы с продолговатыми как маслины глазами, раскосые китайцы, люди всех рас и народов, которые когда-либо выходили в море... сбившись в кучу, они беспорядочно кружились, покачиваясь и поворачиваясь, словно опавшие листья, медленно увлекаемые дуновением ветра.
Нотки перезванивающихся колокольчиков звучали все острее, все настойчивее. У самого устья пещеры начало разгораться слабое свечение Крохотные искринки бриллиантовой пыли заметались в лучезарном блеске, словно пытались спастись бегством. По мере того как разгоралось сияние и все ближе подступала буря хрустального звона, в один и тот же миг все головы в этой вызывающей ужас и отвращение толпе начали медленно, с натугой, как будто открывалась заржавленная дверь, поворачиваться направо, обращаясь лицами к дальнему концу моста.
