Двояковыпуклым блестящим диском лежала основная база, разделенная на секторы лабораторий, в огромной тени крейсера «Перун». Базальтовое плато нагрелось, как подошва утюга, но уже вскипали тучи по ту сторону кольца окаймляющих безлесных гор, сизой пеной захлестывали перевалы, обещая вскоре затопить раскаленное небо. Высоко, чуть ли не до зенита, взгромоздились тучи за спиной ближнего вулкана, кряжистого, как старый пень с узловатыми корнями. Свинцовый клубящийся фон придавал дикую яркость красно-коричневой шкуре горы. В развилке «корней» — древних лавовых русел — дерзким белым грибом сидела отрядная база копателей. Туда и лежал путь Виолы, сначала вприпрыжку по прихотливым ступеням, прорезанным дождями в обрыве, а затем — осторожно вверх по неустойчивым глыбам осыпи.
На гребне выпрыгнула и замахала рукой фигурка в скафандре защитного цвета — так окрашивались все «кроты», в том числе и Виола. Шлемофон зазвенел пронзительным голосом Наили:
— Это ты, сестричка? (Всех, кроме Алексея Сидоровича, Наиля называла «братиками» и «сестричками».) Мы тут чего нашли!
В бугристом лавовом панцире плазменная машина прогрызла множество глубоких рвов и стояла теперь над свежевырытым тупиком, растопырясь наподобие краба. Теперь копошились во рву серо-зеленые «кроты», аккуратно счищали вибраторами породу со дна, похожего на вздыбленную темно-багровую мостовую. Так выглядели броневые чешуи — все, что осталось от чудовищного «цветка», миллион лет назад не успевшего свернуть лепестки и укатиться от вязкого огня.
Виоле помогли слезть в ров. Наиля, ухитрявшаяся даже в скафандре быть маленькой и вертлявой, рывком вывернула чешуйку, отмеченную мелом, большую и тяжелую, как надгробная плита.
Вплотную под чешуей открылся глубокий рельефный отпечаток в породе, — вероятно, лава сожгла это небольшое существо, но отвердела, не заполнив пустоты. Формой и размером — сущая буханка хлеба, однако с трехгранным хвостом, продолжающимся в виде валика по всему брюху, и чем-то вроде боковых плавников с когтями. Под головной частью порода словно просверлена веночком круглых отверстий…
— Универсальная химера, — страшно прошептала Наиля.
Ее поправил один из копателей:
— Еще не универсальная — видишь, ни крыльев, ни жабр…
Упали первые капли дождя, и «кроты» поспешили опустить плиту на место…
…На очередном собрании в салоне «Перуна» Куницын вертел перед зрителями отливку «протохимеры» из пластика, похожего на стеарин. С брюха ниспадал пучок извилистых сосулек, вросших снизу в бок обрубка бревна.
— К нашему счастью, — с натугой шевелил губами шеф отряда, — лава сохранила все внутреннее строение бронешара и несколько таких вот отпечатков. По-видимому, предки универсальных химер паразитировали под чешуей бронешаров, питаясь через проводящие пути «хозяина». Не очень лестное прошлое для разумной расы — впрочем, природа сраму не имеет. Тем более что такой симбиоз позволил химерам не только выжить среди массы действующих вулканов, но даже, по-моему, заложить основы своей диковинной цивилизации…
Заерзали в креслах, зашептались, капитан «Перуна» Ле Зуонг увесисто хлопнул по столу, восстанавливая тишину.
— Нет, все это пока мои предположения, просто не с кем делиться ими, кроме вас… («В своем репертуаре», — шепнула Наиля в ухо натянутой как струна, самозабвенно слушавшей Виолы.) Шеф ксенозоологов Хассель утверждает, что в настоящее время на планете бронешаров нет вовсе…
— Да, это так, — важно пробасил рыхлый, с багровыми щеками мопса Хассель, вопреки комплекции совершенно неутомимый человек, облазивший, кажется, все закоулки на трех материках Химеры. — Всякой твари много, но такую мелочь, как двадцатиметровый бронешар, мы не прозевали бы.
Деревянно кивнув и положив отливку на стол, снова держал монотонную речь Куницын:
— Вот это работает на мою идею. Видимо, бронешары вымерли полностью, и химерам пришлось приспосабливаться… Каким же образом? Срастание химеры с шаром было столь же тесным, как у плода с плацентой. Вернее, химера выступала в роли трансплантата, который идеально приживался. Идеальная совместимость, — вот с чего началось торжество химер. В процессе вымирания бронешаров они, вероятно, стали искать новых «хозяев». Кого подводила совместимость — погибал, другим удавалось с кем-нибудь срастись. Надо полагать, «хозяева» были самые разные. Некоторые из них попадали в полную зависимость от своих «наездников», становились послушными придатками… — Куницын хрипло перевел дыхание, налил себе сока. — Улавливаете мысль? На Земле разум зародился в тот момент, когда антропоид, не дотянувшись до плода, впервые удлинил свою руку с помощью палки, то есть прибавил к наследственной программе крупицу творчества. На Химере началась разумная жизнь, когда вот эта хвостатая буханка впервые осуществила целенаправленный, произвольный выбор «хозяина» с определенными, нужными на сегодняшний день свойствами. Конечно, это произошло в борьбе за какие-то блага или с каким-то врагом. Не знаю. Вообще, я ничего не утверждаю, я только решаю логическую задачу…
Устав стоять, он плюхнулся в кресло, вялой рукой провел по безукоризненно расчесанным на пробор, неестественно черным волосам. Налил и выпил стакан сока, сильно дергая кадыком. За корягой, оплетенной лакированным плющом, два ксенобиолога уже спорили, чертя на планшетах.
— У вас все? — осведомился невозмутимый капитан.
Куницын ответил не сразу — очевидно, доклад в самом деле стоил ему больших усилий. Посидел, глухо блестя линзами, ни вспотеть, ни побледнеть его кожа не была способна. Виола подивилась в который раз, какая сила загнала настолько искалеченного человека за тысячи световых лет от шезлонга на дачной веранде.
— Пожалуй, теперь закончить может каждый… (Наиля снова фыркнула в ладонь.) Сознательный поиск наилучшего «хозяина», возможно, сращивание нескольких «хозяев», затем выборочная пересадка в собственное тело отдельных чужих органов, — совместимость давно гарантирована, — и, наконец, умение передавать приобретенные органы по наследству, — наверное, так выглядел научно-технический прогресс у химер. Так сказать, большое ограбление животного мира планеты. Зоологическая цивилизация…
Алексей Сидорович обернулся к Ле Зуонгу и махнул рукой в знак окончания, свалив пустой стакан на пол.
— А что? Убедительно, — не то отметил, не то спросил капитан, поскребывая седой ежик. — Ну, господа ксенобиологи, бить будем?
— По-моему, вполне корректная гипотеза, — быстро пошептавшись с коллегами, отозвалась «шефиня» группы, томная, изысканно-красивая Тосико Йоцуя. — Хорошо бы найти для подтверждения промежуточные формы химер.
