— Вы что там, голубей запускаете? — спросила Пелагея.
— Палаш, все нормально! Ребята просто радуются за хорошую работу.
— Лаша, держи и ты пять! — поприветствовал Пелагею Захар. — Теперь мы надолго на связи!
Волна несколькими хлопками поздравлений передалась в немногочисленный пока третий штаб.
— Связь-то налажена. Осталось только подождать несколько дней и убедиться, что они не смогут ее обнаружить. Канал зашифрован? — уточнила Пелагея.
Глеб посмотрел на Акима, инженера по связи, тот в ответ кивнул головой.
— Конечно, Палаш. Ну, будем надеяться, что этот канал они не увидят и старая добрая оптика нам еще послужит. Начинаем отсчет тестового периода. Мы пока прорабатываем подключение через оптику второго штаба. Вы в своем штабе сделали защиту?
— Да. Вся территория обшита металлической сеткой. Над нами находится обычный жилой дом с его обычным излучением, который нас дополнительно маскирует. У нас осталось километров пятьдесят волокна. Забирайте, если нужно для прокладки во второй штаб.
— Этого все равно мало. Они расположены от старых магистралей намного дальше вас. Поэтому с вас и начали. Ну, будем искать склады. Где-то же еще должно было остаться это старье?! Да и наверняка еще остались где-то производства. Запустим их, если стоят.
Глеб засмеялся при мысли, к на сколько старым технологиям им приходится теперь возвращаться.
— Тебе чего смешно то стало?
— Да, просто. После оптики было еще два поколения технологий, но она еще не полностью умерла. И только то, что на демонтаж проложенных линий нужны были огромные деньги, которые попросту зажали, теперь, возможно, нас свяжет.
— Понятно. Ладно, давай теперь поговорим о планах. Изображение мы когда увидим?
— Аким, прокомментируешь? — попросил Глеб.
— Канал широкий. На данный момент актуально было наличие самой связи. Если канал будет работать, то контентом мы его наполним. Передача видео не сложнее передачи звука.
— Отлично! Много больно говоришь. Скажи, Аким, проще, когда я тебя увижу?
— Лаш, пару дней потерпишь?
— Так долго?
— Что долго? — неутерпел Аким.
— Ну, потерплю! Уговорил!
— Это ближайшие планы, — продолжил разговор Глеб. — Но нужно возвращаться к более сложным вопросам. Во-первых, нам необходимо уметь отличать их от нас, не стреляя в голову и не отрубая руку. В случае ошибки мы теряем человека. А в случае удачи никакого вреда им все равно не наносим. Они даже если и рассыпаются, то моментально восстанавливаются. Отсюда вторая задача, все-таки нужно иметь способ их нейтрализовывать.
— Ну, у нас есть как минимум один способ, — уверенно сказала Пелагея.
— Это ты какой именно имеешь в виду? — уточнил Глеб.
— Какой? Он единственный, насколько я знаю! Мгновенная заморозка. Зато он проверенный! Как минимум один раз! Я только технических подробностей не знаю.
— Лаш, ты смеешься что ли? — Ей ответил Джоска, который как никто другой знал все трудности этого способа. — Я расскажу тебе подробности. Все мероприятие тогда проходило на искусственном льду, который можно практически мгновенно разморозить и снова заморозить. Это отличный способ одновременно изолировать множество частей друг от друга. Это первая задействованная технология. То, что они рассыпаются на мелкие части — это то немногое, что мы тогда о них знали.
— Впрочем, сейчас знаем не намного больше, — добавил Глеб.
— Согласен.
— Да и на сколько реально так все подтасовывать каждый раз, чтобы они оказались рассыпавшимися в воде, которая только их и ждет, чтобы резко замерзнуть? — добавил Захар.
— Вот, вот! Для создания эффекта парения артистов, — продолжил Джоска, — использовались магнитные подушки. Это вторая технология. Идею этого концерта мы тогда прорабатывали до мелочей. Продюсеры купились и тогда даже в очередь за ней стояли. Мы ее еще и хорошо продали! Только мы установили гораздо более мощные магниты, чем договаривались. Их тела состоят и множества мелких притягивающихся частиц. В магнитном поле, чтобы удержать форму, частицы начинают сопротивляться полю. Если сила магнитного поля превысит их предел сопротивления, то мы предполагали, что они будут разваливаться.
Вы видели на записях, что их движения стали неестественными? Они все в итоге попытались покинуть лед. В этот момент мы, как и планировали, разморозили на несколько секунд ледовую арену. Дальше не все пошло по плану, но это оказалось даже лучше. От недостатка мощности вышли из строя цепи, обеспечивающие магниты. Резко пропало магнитное поле, и они рассыпались от собственного внутреннего напряжения. В этот момент сработала заморозка льда, и все, что попало в воду, уже не смогло соединиться в одно тело.
Заметь, все оборудование тогда закупалось не за наш счет.
— И тогда это все еще можно было достать! А теперь это гораздо труднее. Боюсь, заводы-то стоят! — сказал Аким.
— Вот и я о том же, — ответил Джоска. — Этот способ слишком сложен. Он не может использоваться массово. А значит, не годится для борьбы.
— С момента начала столкновения прошло уже почти два года, а мы так мало знаем о нашем противнике, — отметил Глеб. — И единственный результат этих лет это то, что мы еще не уничтожены.
— Однако, это все-таки положительный результат, — добавила Пелагея. — Мы, кроме того, начали развиваться. Хотя бы налаживать связь. А без связи мы не сможем ничего стоящего предпринять. Кроме того, мы теперь знаем, как надежно от них укрыться.
— Положительный! — Глеб согласился. — Но это тоже порождает больше вопросов, чем ответов. Они не могут нас уничтожить? Или не хотят? Если не хотят, то почему? Зачем мы им нужны?
— О чем ты говоришь? Не хотят! Они ежедневно истребляют тысячи человек.
— Они проводят зачистки населения, преимущественно уничтожая солдат столкновения. Если бы они хотели, они бы могли за день уничтожить все население Земли. Вот и вопрос. Чем мы для них являемся, что они так старательно пытаются сохранить нашу расу?
— Ну, уничтожают они не только солдат столкновения, — прервал Нейл, парнишка из третьего штаба, мрачную цепь рассуждений Глеба. — У нас в день убирают по несколько человек. Может, потому что город большой, поэтому так много. У нас есть человек, который собирал информацию обо всех таких случаях с самого начала столкновения: кого, при каких обстоятельствах…
— Единственной общей чертой всех смертей, я смогла сделать только такой вывод, — продолжила за Нейла Колет, — было наличие шумного происшествия, неразберихи, паники.
Колет по образованию была социологом, и до начала столкновения она служила в специальном подразделении полиции, где занималась исследованиями причин девиантного поведения в своих рядах. Позже ее перевели в архив, где она стала обращать внимание на дела, сдаваемые отрядами грифов с грифом «СЕКРЕТНО» и решением «ОТСУТСТВИЕ СОСТАВА». В отряде грифов таких дел было большинство.
