Паула Лейден жила в городе Черекровец. Это был город пастельных тонов, город шпилей и куполов, лежащий меж серебристых пальцев речной дельты у Спокойного моря. Под ярко-красным флайером Марсдена проплывала земля — дикая и фантастическая, полная буйной зелени. А частые оспины давно покинутых сайтов колыхались самыми густыми зарослями. Он пригляделся к местности и нажал кнопку автопилота, но скорость на максимум не поставил: не хотелось слишком спешить. Зависимость от этой женщины начинала тяготить его. Да, Паула дарила ему моменты высшей страсти, но резкие смены настроения, глубина ее депрессий — с некоторых пор просто пугали его. Он уже прикоснулся к регулятору скорости — но рука не послушалась его.
По всей юго-восточной части континента землю усыпали покинутые сайты городов… Мятежное изобилие зелени стелилось там, где шли проспекты и высились живые комплексы. У самого Марсдена мать родилась на севере, в Стирольной зоне. Там рано выпадал снег; Дуглас еще помнил материнские рассказы о зимних кострах — так странно было слушать о них на солнечном пляже юго-востока, в аромате садов. Теперь ее нет. Умерла и встретилась — там — с его отцом… Они были хорошими родителями, не стоило ждать от них большего — в тех невероятных ситуациях, которые налагали на них самые неожиданные требования…
Флайер летел стрелой — прямо на Черекровец.
С той роковой встречи уже прошло четыре года — Лейден тогда по-дружески пригласил его к себе на вечеринку. А может, четыре дня, или четыре века? Порой он совсем терял чувство времени, попадая в ауру Паулы… в ауру Паулы? или в пауру Аулы?.. Ум за разум заходит… Терял даже рассудок… терял сознание… все терял… но так много получал потом — ее дивные прелести, ее чудеса, ее сокровища. Да, тело Паулы он завоевал без труда. Но он завоевал больше, чем просто обладание ею. После всех потерь — он получил свежесть ощущений и острое чувство красоты. Все стало обращаться к нему острыми гранями. Он все время был погружен в воспоминания о Пауле — в чувственные, осязательные воспоминания о ней, сразу возбуждавшие его, он жил и дышал, чтоб увидеть ее снова… Это длилось четыре года, а может — всего четыре секунды…
Его вдруг охватило желание музыки. Оно все росло и наконец заставило набрать номер на циферблате. Теперь в его домашней кассетной библиотеке засуетился робот — рычаги перебирают кассеты и нажимают на клавиши. И вот уже вертится бобина. Изящный темный квадрат приемника сначала тихо, потом все громче наполняет кабину звуками. Это льются первые торжественные аккорды Дворжака — симфония «Из Нового Света». Марсден слушал эти вступительные такты, позволял музыке втекать в свое сознание и обволакивать его… И вдруг — словно удар топора обрубил мелодию — раздался голос Паулы:
— Дугги! Дугги! Отвечай мне, Дугги!
Его дернуло, как от удара кулаком:
— Паула? Да, Паула!
— О Дугги, дорогой! Глен пришел домой! — Ее охрипший от волнения голос перешел в шепот заговорщицы: — Я знаю, он подозревает! Сейчас тебе нельзя сюда!
— Ну ясно! Нельзя.
— Но ты правда любишь меня, Дугги?
— Конечно, люблю!
— Я должна лететь! Думай обо мне, дорогой!.. Я уверена — Глен хочет сделать что-то страшное! Как вошел, сразу спросил меня про новый флайер. Я не смогла даже выйти — позвонить тебе. Это было ужасно!..
Марсден слышал ее тяжелое дыхание на том конце связи — но щелчок тумблера разорвал контакт. И сразу Дворжак с величественным равнодушием снова полился в кабину…
Дуглас в раздражении вырубил музыку. Это — в духе Паулы. Она же просила… На мгновение он ощутил, как смыкается черная вода над головой… все! Он наклонился и щелкнул тумблером, переключаясь на другой канал, чтобы тут же услышать заразительный, булькающий смех Стива Уинкэма.
— Дуг! Собачий сын! Я тебя по всему свету ловил эти два дня!
— Понимаешь, только что передвинули наш Лоаден. А ты бы, Стив, роботов получше поставил себе на связь.
— Хорошо, что я еще живьем тебя не ловил — на моих старых летучках. Тогда бы ты посоветовал мне купить новый флайер.
— А что, ты не можешь себе этого позволить?
— В общем-то могу… Видишь ли, я сделал дело с Куллифордом.
— Наконец-то! Это здорово, Стив! А сейчас ты где?
— Не слышу в голосе жажды встречи! Я на векторном курсе… Черекровец будет через 16 минут 10 секунд.
— Я тебя встречу в «Красном дереве». — Это была скромная таверна, где Дуг часто бывал с Паулой.
— Ну нет, Дуг. Давай лучше в «Ампи Майка»? Подойдет?
— Ладно. Слушай! Ты не введешь снова меня в Спартанские круги?
— Это можно. Я как раз придумал для тебя кой-что. Не поверишь — именно сейчас обмозговывал, а тут твой робот мне кричит, что ты — на Черекровце. Уладим. Люблю четкую договоренность.
— О чем это ты?
— Сам увидишь.
Стив Уинкэм часто темнил, скрывая свой очередной фокус. Это, наверно, было связано с его профессией — импресарио. Как мифологический герой, он поднимал зыбь — внезапно, чтобы насмешить богов.
Такие мысли пришли к Марсдену, когда он вылезал из флайера, припаркованного в тесноте около «Ампи», и увидел, как Стив Уинкэм уже потягивает у стойки «Кровавую О’Хару». У Стива был острый подбородок, но в первую очередь все замечали его глаза — светло-голубые, выпуклые, излучавшие тонкий добрый юмор. Он запоминался: его живость и румянец, возбужденная речь — все это говорило о глубокой увлеченности Стива всеми гранями жизни.
— Дуг! Что ты пьешь в эти алко-дни? Заказывай ужин.
— Что и всегда. Мне, Стив, крепкий цитрус с каплей джебаля.
— Твоя история с Таккатом — это здорово!
Пожали руки. Марсден сам устраивал свои любительские матчи, но обычно толку выходило мало. Поэтому для профессиональных схваток и состязаний, за счет которых он жил, Дуг предпочитал нанимать Стива Уинкэма. Чутье спортивного импресарио у Стива было что надо.
— Почему здорово?
— Тренировка у тебя еще хорошая.
— Куллифорд, — напомнил Марсден, сделав глоток. — Вот это для тебя, Стив. Когда?
— Старик! Важнее — где!
— Ну?
— Парень настаивает — в экваториальной зоне.
— Мне подходит. Планетное вращение даст чуть больше баллона[4] — ты же знаешь теорию. А он-то почему так хочет?
— Куллифорд родился в Поляр-сити, на севере Стирола, где уран добывают.
— Ясно. И ты думаешь — экваториальный баллон поможет ему против меня? — усмехнулся Марсден. — Ну, Стив, и хитрый же ты лис. Я это могу оценить. Но ведь смотри — декатлон[5] сведет на нет всю разницу. Бери Куллифорда. Где и когда ему вздумается. — Он погасил усмешку. — В бруто все решает дубина.
