— В космическом рейсе — конечно. Там нужны специальные знания и опыт. Вести звездолет может не каждый.
Моряк предложил гостям осмотреть корабль. Широков и Синяев с удовольствием согласились. С ними пошли два члена экипажа — Диегонь и Мьеньонь. На корабле не было ни одного трапа, которые на Земле кажутся столь неотъемлемыми и характерными признаками морских судов. Для спуска внутрь служили лифты.
В трех местах — на носу, посередине и на корме — находились круглые, огражденные едва поднимающимися над палубой кольцевыми выступами, окрашенными в зеленый цвет, площадки подъемных машин. Шесть человек свободно поместились на одной из них. Командир корабля ногой нажал на край выступа, где находилась совершенно незаметная педаль, и площадка плавно опустилась.
— Все их лифты сделаны по одному принципу, — сказал Синяев. — Точно такие же на звездолете и на пристани.
— Наши лифты с кабинками мне больше нравятся, — ответил Широков.
Они ожидали увидеть каюты, но их не оказалось. Не было и привычного коридора. Внутренность судна была разделена переборками на три отделения, каждое из которых имело свой лифт.
Этот корабль не был пассажирским судном. Широков и Синяев тут же узнали, что на Каллисто уже давно не существует морского транспорта. Все перевозки совершались по воздуху.
— Для чего предназначен этот корабль? — спросил Синяев.
— Для научных работ в океане, — ответил моряк.
Носовое отделение, в которое они спустились, было командным пунктом, откуда осуществлялось управление кораблем. Подъемная машина находилась в задней части этого помещения. Площадка опустилась до самого пола и как бы слилась с ним. Впереди, закрывая внутренний вид помещения, стояла какая-то машина.
Когда они обогнули ее, глазам Широкова и Синяева предстала удивительная картина.
Им показалось, что они каким-то образом вновь очутились на палубе. Впереди и по сторонам расстилалась равнина океана. Сверху было небо и ослепительно белый диск Рельоса.
Стены и потолок были абсолютно невидимы.
Но они знали, что это помещение находится ниже ватерлинии, и легко было догадаться, что это — все та же система телевизионных экранов, но только более совершенная, чем на звездолете. Не было решетки из рамок отдельных экранов, он был сплошной, охватывая все помещение, кроме пола и задней стены. Нечто подобное они видели на звездолете внутренних рейсов.
Но если гости Каллисто подумали, что только для них удивительна эта картина, то слова Мьеньоня доказали им, что это совсем не так.
— Поразительно! — воскликнул инженер. — Я вижу, что техника далеко ушла вперед за время нашего отсутствия.
— Перед стартом к Мьеньи, — сказал Диегонь, обращаясь к Широкову, — на кораблях были экраны, ничем не отличающиеся от тех, которыми оборудован звездолет. Такой сплошной экран для нас новость.
— Этот корабль построен два года тому назад, — пояснил моряк.
— Экраны старого типа где-нибудь сохранились? — спросил Широков.
— Насколько я знаю, нет. Зачем они, если есть новые, более совершенные?
На командном пункте не было ни одного человека. Ожидаемый, по привычке, рулевой отсутствовал.
— Кто сейчас ведет корабль по курсу? — спросил Синяев.
Моряк указал на «машину», стоявшую сзади. Это был гладкий темно-синий куб, на котором не было никаких приборов, кнопок или рукояток.
— Курс проложен по карте. Корабль сам дойдет до назначенного места.
Он подошел к стоявшему посередине помещения второму кубу, гораздо меньших размеров.
Гости увидели, что внутри находится большой лист, на котором синей и красной краской изображена географическая карта. Она была очень похожа на земные карты, с такими же меридианами и параллелями.
— Это участок океана между островом Неба и Атилли, — сказал моряк. — А вот эта черная линия — проложенный курс. Без вмешательства командира корабль не уклонится от него.
— А подводные течения?
— Автомат учитывает их.
— Но если кораблем управляет автомат, то для чего этот сплошной экран?
— Кораблем можно управлять вручную. Вот смотрите!
Он нажал маленькую кнопку.
До сих пор Широкову и Синяеву казалось, что куб сделан из прозрачного материала, но вот он вдруг «потух», и они поняли, что он не прозрачный. Теперь он был темного цвета и походил на пластмассовый. Карты не стало видно.
Передняя стенка куба откинулась, и появилась панель с множеством кнопок.
— Это ручной пульт управления, — сказал моряк.
Чувствовалось, что корабль замедляет ход. Это было видно и по экрану.
— Когда карта выключена, автомат не может работать.
Двигатели остановились.
Моряк положил пальцы на кнопки.
— Совершим круг.
Кисти рук у каллистян обладали необычайной гибкостью. Их длинные тонкие пальцы могли совершать одновременные и совершенно различные движения, недос-тупные руке человека Земли. У них не было «левой» и «правой» руки, обе работали одинаково.
Движения пальцев командира корабля, перебегавших с кнопки на кнопку, напомнили Широкову игру на рояле.
Двигатели заработали снова. Слегка накренившись на левый борт, корабль описал по океану широкий круг.
— Следите за мной, — сказал моряк. — Я отвожу корабль в сторону от курса. Поворачиваю его носом в обратную сторону. А теперь снова включаю автомат. Смотрите, что будет дальше.
Говоря, он приводил свои слова в исполнение. Куб опять стал прозрачным. Появилась карта. Рядом с черной линией курса виднелась маленькая точка, которая медленно двигалась.
— Что это? — спросил Широков.
— Вероятно, место корабля, — сказал Синяев.
— Совершенно верно. Эта точка — наш корабль. Сейчас автомат выведет его на правильный путь.
Следя за движениями крохотной точки, Широков и Синяев увидели, как она повернулась, совершив полукруг, и слилась с черной линией.
— Спасибо! — сказал Широков. — Это очень интересно.
— Если не возражаете, пойдем дальше, — предложил моряк.
Среднее помещение было предназначено для жизни и работы экипажа. Здесь было много приборов и аппаратов непонятного назначения и неизвестной конструкции. Гости ни о чем не спрашивали; было ясно, что это оборудование для научных работ.
— Может быть, вы голодны? — спросил моряк. — Здесь есть все, что нужно.
Широков и Синяев отказались. Они действительно не чувствовали голода.
Осмотрев жилой отсек, они перешли в третье отделение. Здесь помещались двигатели корабля.
«Машинный зал» представлял собой небольшое помещение с металлическими стенами, полом и потолком. Вплотную друг к другу стояли четыре длинных и как будто стальных цилиндра. От них отходили гибкие трубки, исчезая под полом.
