Я хочу этот довод — как бы волнующ он ни был — пока не рассматривать и обратить внимание читателей на примечательные выводы, которые (даже при наивной ограниченности) указывают на цель исследования. Они ведут прямо в область научной фантастики. Достоин внимания тот факт, что система Штайнбуха не ограничивается незнакомыми небесными телами; в зависимости от обстоятельств она пригодна для анализа, скажем, микроструктур клеток до сих пор еще невиданным способом. Возможно также создание системы, которая существовала бы исключительно в виде суммы программ. Это в какой-то мере созвучно гипотезам Дэникена в том смысле, что внеземные цивилизации высадили на Земле особые зародыши, которые в конце концов развились в «исследовательские автоматы» вроде тех, о которых говорилось в докладе Карла Штайнбуха.
Намного интереснее показались мне некоторые другие возможности реализации, в частности, относящиеся к направлению человеком самодеятельных систем. Это снова возвращает нас, на сей раз совсем с другой стороны, к вопросу о машинном разуме. Но в то время как на Земле мы держим под контролем стремительно развивающиеся автоматы, на других планетах система могла бы развиваться совершенно непредсказуемым образом, так что в конце концов, пожелай человек получить нужную информацию, могла бы произойти встреча с необычными существами.
Именно такая гипотеза и составляет основу моей радиопьесы «Сигналы из темного поля», которая в 1979 г. была поставлена на Баварском радио режиссером Дитером Хассельблатом. Описываемые в пьесе события связаны с акцией, осуществленной много лет назад; она становится известной действующим лицам пьесы, как и радиослушателям, только в конце: я имею в виду осуществление идеи Штайнбуха — «зародыши» его исследовательских автоматов были доставлены в глубины космоса. Так как спустя много лет никакой реакции не последовало, этот опыт был забыт. Однако все это время развитие на чужой планете продолжало свой бег, как это и было предусмотрено автором «гипотетической когнитивной системы». В качестве окружающей среды, которую предстояло исследовать, я выбрал удаленную от Солнца планету, на которой царит вечная темнота; именно на эту ситуацию была настроена система. Ей удалось относительно быстро изучить незнакомый регион. Исследовательская деятельность должна была переместиться с поверхности планеты в мировое пространство. Так же последовательно дело шло к встрече с человеком.
В моей пьесе имеются две причины того, почему эта встреча проходила не очень успешно. Во-первых, системе не было сообщено, что она сделана людьми; она рассматривает их в еоответствии с логикой просто как объекты исследования наряду с другими объектами. При этом как довольно вероятное предположение играло роль то обстоятельство, что исследовательской системе по самой своей природе могли бы быть чужды определенные нормы поведения человека и прежде всего его эмоциональные, как они считают, «иррациональные» нормы.
Во-вторых, серия поколений исследовательских автоматов для ученых, пославших их в космос, имеет смысл только тогда, когда добытые знания можно затребовать на Землю. По этой причине я предположил, что, пользуясь кодом, можно перевести систему с активной, «эксплоративной», фазы в пассивную, «коммуникативную», когда она выдает добытые данные. К событиям, описанным в пьесе, привело то, что люди, которых это касается, — экипаж научно-исследовательской станции на Луне — ничего не знали о природе находящихся в космосе автоматов. И хотя им удалось воспользоваться кодом, они не подозревают, что система, приспособленная к миру абсолютной темноты, беззащитна против воздействия солнечного света. Именно это обстоятельство привело к ее разрушению.
Добротные научно-фантастические рассказы не ограничиваются чисто научно-технической постановкой вопросов — в них на первом месте стоит человек с его чувствами, настроениями, конфликтами, обсуждаются проблемы, так или иначе относящиеся к Земле и современности. Следуя такой схеме, писатель получает возможность проследить, как складываются отношения людей с внеземным разумом, происхождение которого вначале неизвестно, он вскрывает человеческую жадность и слабости и указывает, что познание наряду с технической активностью воздействует на человеческое общество и окружающую среду.
Я радуюсь возможности сказать здесь несколько слов о мыслях, которые лежат в основе радиопьесы «Сигналы из темного поля». С одной стороны, потому что я вижу здесь новое доказательство того, что научно-обоснованная человеческая фантазия достаточно часто ведет к куда более фантастическим выводам, чем это возможно у свободной фантазии. Но, с другой стороны, также потому, что мне ясно, что радиослушатель, который однажды следил за происходящим в радиопьесе, едва ли может знать заложенный мною в ее основу тезис. У научных работников и техников, которые занимались кибернетикой, на это еще есть известный шанс, и это укрепляет меня во мнении, что научная фантастика является разделом литературы, обращающимся преимущественно ко «второй культуре», то есть научно-технической. Мне приходится учитывать, что гуманитариям намного труднее приложить изображаемое мной к основным рамкам наших знаний и нашего опыта. В качестве извинения за это я в свою очередь могу сослаться на то, что произведения, написанные гуманитариями, столь же часто прибегают к классически гуманистическому фонду образования, не вдаваясь в подробные объяснения, что мешает представителям науки и техники воспринимать изображаемое во всех тонкостях. Не знаю, насколько убедительны мои аргументы. Поэтому хотелось бы дополнить их еще одним: фантасты часто совершенно необоснованно постулируют куда более фантастичные, чем «гипотетическая когнитивная система», идеи — и читатель спокойно принимает этот трюк, считая его типичным для научной фантастики. Кто ничего не знает о размышлениях Карла Штайнбуха, находится в той же ситуации, что и потребитель тривиальных научно-фантастических описаний. Различие состоит лишь в том, что в научной фантастике, как я ее понимаю, фон, а также отодвинутые на второй план факты и возможности основываются на реальных предпосылках, отчего их выдаваемые за фантазии выводы касаются фактов, которые вполне достойны серьезного анализа. Читатель, проявляющий к этому интерес, может получить обильную информацию в общедоступной литературе.
Герберт Франке
Эдвард Араб-оглы
НАД ЧЕМ ЗАДУМЫВАЕШЬСЯ, ЧИТАЯ ГЕРБЕРТА ФРАНКЕ (вместо предисловия)
В современной западной научной фантастике литературное творчество Герберта Франке представляет собой незаурядное явление. В предисловии к первому сборнику его сочинений на русском языке нет необходимости подробно останавливаться на их научно-познавательных и литературно-художественных достоинствах: читатель, надо полагать, сам убедится в том, что этот западногерманский писатель блестяще владеет всеми жанрами и формами фантастики и затрагивает в ней самые настоятельные и значительные темы современности. Увлекательно построенный сюжет с неожиданными поворотами событий, тонкая и вместе с тем глубокая ирония автора, оригинальный и лаконичный стиль изложения — все это органически сочетается с насыщенностью его произведений достоверной информацией о новейших достижениях науки и техники. Но главное, чем подкупает и располагает к себе научная фантастика Герберта Франке, — это ее социальный пафос, направленный против милитаризма (в рассказах «Маневры», «Самоуничтожение», в радиопьесе «Сигналы из темного поля» и др.), против манипуляции сознанием и поведением людей в полицейском террористическом государстве (в романе «Игрек минус», в рассказах «Проект «Время»», «Координаторша» и т. д.), против духовного вырождения цивилизации (рассказ «Наследники Эйнштейна»), против злоупотребления достижениями науки и техники, против расхищения природных ресурсов и катастрофического загрязнения окружающей среды (сатирический рассказ «Анклавы» и многие другие). Этот социальный пафос отражает настроения широких кругов общественности на Западе, активно вовлеченных в демократические, пацифистские и экологические движения, которые приобрели в настоящее время огромный размах и играют всевозрастающую роль.
