Грендель Спет сухо вставила:
— То есть это съедобные марсиане.
Белла Фингал была маленькой, усталого вида женщиной. Сейчас ей уже было около шестидесяти лет. Жест Юрия ее видимо растрогал. Она улыбнулась сквозь стекло скафандра.
— Спасибо!
Юрий продолжал:
— Я жалею только о том, что мы не можем вам дать пузырек с водой из канала. Или треножник марсианской боевой машины. Или яйцо, отложенное птицей Феникс… Мне бы очень хотелось вам показать также планер Вернера фон Брауна. Это был первый серьезный проект для полета на Марс. Команда собиралась спланировать на гладкую поверхность полярной шапки. Но все это в прошлом. А еще больше мне жаль того, что вам никогда не удастся увидеть марсианское будущее, повзрослевший человеческий мир, полноценно участвующий в межпланетной экономике и политической системе…
Майра взяла его за руку, и он замолчал.
Белла улыбнулась:
— Да. Таков конец здешней человеческой истории, не так ли? У нас больше не будет марсианских снов. Но, Юрий, мы никогда не забудем! У нас останутся воспоминания! Могу вас заверить, что изучение Марса продолжится даже после того, как сама планета исчезнет. Мы будем продолжать думать о Марсе и стараться понять, что здесь произошло… И в этот последний момент я хочу еще раз вам сказать, что мы заплатили ужасную цену, но дело того стоило!
Еще она сказала, что с «Циклопов» были получены новые данные.
Огромная обсерватория на «Циклопах» была спроектирована перед солнечной бурей для поисков внеземных цивилизаций. А после бури, и особенно после возвращения Афины, ее линзы были повернуты в сторону других галактик за пределами нашей.
Белла сказала:
— И куда бы ни взглянули астрономы, везде они видят беглецов.
Телескоп на «Циклопах» засек инфракрасное излучение целого каравана межзвездных кораблей — медлительных, толстых ковчегов, вроде китайской флотилии. Это были настоящие цивилизации в полете. Кроме того, он заметил огромные, но легкие машины с парусами размахом в сотни километров. Они летели, ориентируясь на свет взрывающихся звезд. И еще им были зафиксированы узкие пучки лазерных импульсов, которые, как предполагалось, могли быть попытками телепортации, — то есть беспомощными попытками транслировать живое существо, закодированное в радиосигнал.
Майра была ошеломлена, воодушевлена. В каждом из этих кратких сообщений ей виделась целая история, роман, трагедия.
— Все это дело рук Перворожденных! — воскликнула она. — Они везде! И везде они делают то же самое, что собирались сделать с нами, с марсианами и с другими людьми, — они всех собирались искоренить! Уничтожить безвозвратно! Но зачем?
— Если бы мы это знали! — вздохнула Белла. — Если бы мы понимали Перворожденных, то смогли бы противостоять той угрозе, которую они для нас представляют. Вот каково наше будущее, насколько я его вижу, как бы далеко мы ни залетели в космос. И именно поэтому мы пришли к нынешнему положению дел и стоим сейчас на этом опустевшем берегу. — В качестве аргумента она коснулась рукой подноса с образцами. — Пусть те, кто сегодня улетает, встанут рядом со мной.
Большая часть группы выступила вперед, включая Элли фон Девендер, Грендель Спет и Ханса Гритчфилда. Среди тех, кто оставался, были Майра, Юрий и Паула Амфревиль. Китайцы тоже оставались. Один из делегатов подошел к Белле и в который раз ей объяснил, что они остаются, для того чтобы поддерживать памятники, которые они построили в честь погибших в солнечную бурю соотечественников.
Белла повернулась ко всем лицом.
— Я понимаю, что у вас большие запасы, — сказала она, — еды, энергии, которые поддержат вас до того момента, как…
Юрий подтвердил:
— Да, мадам председатель, с этим все в порядке.
— Правда, я не совсем понимаю, как вы будете между собой общаться: к примеру, Лоуэлл и полярная станция. Когда наступит сецессия, телекоммуникационные спутники, наверняка тоже будут потеряны, вам не кажется?
— Мы проложили наземные линии, — беззаботно ответила Паула. — Вы за нас не беспокойтесь. С нами будет все хорошо.
— Хорошо? — Лицо Беллы напряглось. — Не думаю, что это подходящее слово. — Она продолжала импульсивно: — Я вас умоляю: езжайте с нами! Все вы! Еще не поздно изменить решение! В «Шаттле» хватит места всем! И моя дочь ждет на орбите в «Либерейторе»! Она тоже готова доставить вас домой!
— Спасибо, — безучастно ответил Юрий. — Но мы уже все для себя решили. Кто-то ведь должен остаться. Мы должны стать свидетелями. Кроме того, здесь мой дом, мадам председатель.
— И моя мать здесь похоронена, — сказала Паула Амфревиль. — Я не могу ее покинуть. — При этих словах она профессионально улыбалась.
— И я здесь потеряла свою мать, — сказала Майра. — Поэтому не могу уехать отсюда.
Белла обратилась к Майре:
— Вы знаете, что мы делаем все, от нас зависящее, чтобы установить контакт с «Миром». Я даю вам слово, что наши попытки продолжатся и дальше. Я вам это обещаю и свое обещание сдержу!
— Спасибо, — ответила Майра.
— Однако вы остаетесь в странном месте, — продолжала Белла. — Может быть, у вас есть ко мне просьбы? Допустим, вы хотите, чтобы я связалась с кем-либо на Земле или в Солнечной системе?
— Нет, спасибо, мадам председатель.
В течение долгих месяцев после удара квинт-бомбы Майра все снова и снова пыталась найти Чарли, или хотя бы Юджина. Никакого ответа она не получила. Это значило, что они оторвались от ее собственной Вселенной давным-давно. Тогда она привела в порядок все свои дела, и для нее уже не осталось в жизни ничего, кроме Марса.
— Примите наше глубокое уважение, мадам председатель, — сказал Юрий, сверившись со своим хронометром в скафандре. — Но вам пора ехать.
Вокруг «Шаттла» началась предполетная суета, трапы убирались, люки захлопывались. Майра еще раз обнялась напоследок со всеми знакомыми, с Элли, Грендель и Хансом, а также с китайцами и даже с Беллой Фингал. Однако объятия в скафандрах не получались особенно душевными, никакого тепла они не передавали.
Последней вошла в «Шаттл» Белла. Она долго стояла на ступеньке трапа и оглядывалась назад.
— Таков конец Марса, — сказала она. — Здесь было совершено ужасное преступление, и в нем замешаны мы все, все человечество. Нам предстоит нести этот ужасный груз до конца, и не только нам, но и нашим детям. Но мне не хочется думать, что мы должны чего-то стыдиться. За последние сто лет на Марсе произошло больше событий, чем за предыдущие миллиарды лет. И при этом все, что здесь случилось хорошего, тоже было связано с человеческой деятельностью. Мы не должны это забывать. И давайте вспоминать потерянный нами Марс с любовью, а не со стыдом. — Она еще раз взглянула на красную пыль под брюхом «Шаттла». — Ну, вот, кажется, все.
