Двери открылись, появились свидетельница и обвиняемый и заняли свое место. Массивный старик медленно вышел из зала. Один из роботов заметил его тяжелую походку, подошел к нему и отвел на место. Снова воцарилась тишина, только камера двигалась. Рено заговорил тихо и четко:
— Верховный суд Земли разбирает дело обвиняемого Рэнделла Гринборо. Обвинение: убийство пилота космического корабля, повреждение и уничтожение собственности Империи, создание опасности для межзвездных контактов, намеренное прерывание межзвездного сообщения и прочее. Во время процесса было выявлено, что преступление, повлекшее за собой смерть, было совершено при самозащите, хотя, как и раньше, существует сильное подозрение, что это было убийство. Однако защита и обвинение убедили суд, что этот случай является прецедентом и требует чрезвычайно основательного обсуждения.
Т’Гластонбери посмотрел на Рено, но не смог понять, чем закончится речь председательствующего. Рыцарь тяжело откашлялся, схватился за грудь, немного помедлил и продолжил:
— Приговор будет оглашен. Но прежде чем это сделать, я, как представитель Империи, дам объяснение.
Это объяснение будет долгим и содержательным, поэтому прошу надлежащего внимания. Позвольте мне начать издалека.
С первых дней межзвездных перелетов Homo sapiens борется со Вселенной. Вселенная не хочет его, отталкивает и в конце концов уничтожает. Космический пилот, который, невзирая ни на что, летит в пустом пространстве, очень часто вынужден смотреть на звезды. По своему собственному опыту я знаю, как это действует на нервы. В первые дни межзвездных полетов — когда летал я, это было еще неясно. С тех пор мы исследуем пространство больше двухсот лет; процент потерь людей и кораблей был очень высок. Только в последнее столетие мы точно узнали, какова была причина этих потерь. Я прошу распространить выражение «в первые дни» также на первую треть второго столетия, потому что только примерно через пятьдесят лет количество потерь уменьшилось.
Массовые потери были следствием пионерской колонизации. Тогда, как и сегодня, потери имеют одни и те же причины. Мы их знаем.
Пилоты через несколько лет сходят с ума. Криз наступает внезапно, без всякого предупреждения, и пилоты уничтожают корабль.
Затем, в течение нескольких лет, все шло хорошо. Людей разыскивали, отбирали, тщательно обучали. Сначала они летали внутри Системы, и ничего не происходило. Потом они стали водить межзвездные грузовики — здесь тоже все было в порядке до того дня — через десять или больше лет, — когда наступает криз. До сих пор последними потерянными кораблями являются «Каталония» и «Флеш Гордон».
В зале поднялась рука. Рено устало указал на вставшего человека и сказал:
— Прошу вас.
— Я представляю прессу Земли, ваша честь. Можно мне задать вопрос?
— В виде исключения — да.
— Итак, уже почти сто лет об этом известно и, кок я предполагаю, это хорошо изучено. Верно?
— Да, — сухо ответил Рено. — Все человечество и люди на многих планетах-колониях были в панике. Межзвездные перелеты — единственная возможность вести торговлю и поддерживать контакты. Мы не могли прерывать их. Ни один колонист больше не сообщал о себе, ни один пилот не приходил добровольно в наш корпус. Начинался хаос. Мы молчали и пытались сделать все, чтобы изменить ситуацию. Вот так.
Представитель прессы поражение замолк и сел.
Старого судью снова сразил мучительный приступ кашля. Уже во время процесса над ним повис меч, и было лишь вопросом времени, когда он упадет; Рено был смертельно болен. Только сильная воля космонавта поддерживала его.
— Мы вносили улучшения и изменения одно за другим: снабжали корабли программами содержательных бесед четырех видов коммуникации — для слуха, зрения, осязания и прямого воздействия на мозг. Напрасно. Вид звезд был сильнее.
Мы давали пилотам самых красивых женщин, которые делили с ними работу, управление и все остальное, — напрасно, потому что, когда корабль выходил из парапространства и появлялись звезды, все остальное оказывалось второстепенным. Мы заменили управление роботом, который после четырех коррекций курса подвел корабль к самому солнцу, увидел опасность, но не смог проложить математически нелогичный — но единственно верный — курс и сгорел вместе с кораблем.
Мы увеличили экипаж, поместив в корабль второго пилота, который мог беседовать с основным. Два человека в конце концов убивали друг друга. Все было бессмысленно.
Все осталось по-прежнему. Нормальные пилоты, словно живые бомбы, управляли кораблем до тех пор, пока не сходили с ума. Зачастую это происходило в то время, когда управление не было полностью включено — спасатели подбирали корабль и доставляли на борт нового пилота. Однако в большинстве случаев духовная смерть пилота означала также и конец корабля. Так все и продолжалось. Мы дрожали при каждом из трех тысяч ежегодных стартов и были правы, потому что за несколько лет потеряли таким образом больше тридцати кораблей. Всего потери составили тридцать шесть процентов всех когда-либо построенных земных кораблей. До последнего времени. А в последнее время мы используем идиотов.
Ропот потрясения наполнил аудиторию, но все осталось в рамках порядка, а роботам не пришлось вмешиваться. Защитник более чем удивленно перевел взгляд с судьи на обвинителя, взгляд которого тоже был полон изумления.
— Эти идиоты были и являются нашим единственным, последним и лучшим оружием в борьбе со Вселенной. Корпус психологов исходил, вероятно, из следующего: если нормальный человек перед лицом власти звезд сходит с ума, то, может быть, дебил или слабоумный станет нормальным.
Мы собрали на десяти станциях — «Холмах сломленных душ», как называют их в народе, — физически здоровых, но безнадежно слабоумных. Под предлогом социальной заботы мы начали их обучать и воспитывать.
Сначала нужно было устранить физическую запущенность и слегка поднять их техническое развитие. Это удалось во всех случаях.
Потом следуют тренировки, длящиеся от двадцати до двадцати четырех лет. Эти мужчины — а изредка и женщины — за это время достигают оптимума. Они доведены до кондиции. На этих станциях, известных общественности, могли бы поставить под сомнение любой рекорд. Эти будущие пилоты пользуются словарным запасом от пятисот до семисот слов, что превосходит произведения некоторых известных писателей в среднем на десять процентов; мы проводили соответствующий анализ. После этих тренировок пилоты могут читать, писать, говорить, но все это до определенного предела. Мы держим их вдали от представителей другого пола, а об этих бедных существах заботятся роботы с материнскими признаками. Шок полового созревания поставит под вопрос наши успехи и подвергнет опасности космические перелеты, а этого допустить нельзя. Сегодня у нас есть десять станций, рассеянных по всей Земле, на которых находятся свыше четырехсот пилотов, обученных тому, что они называют «Большой Игрой». Вам известно это выражение?
