У него никогда не было такого прекрасного врага. Он желал ей долгой жизни и нелегкой смерти. Счастьем было бы сделать эту жизнь очень, очень тяжелой…
— Я не чувствую в себе никаких особых сил и способностей, — сказала светловолосая.
— Сестра, разве ты не здесь? Разве твой путь не привел тебя на самый верх, хоть это и казалось тебе невозможным? Разве не думала ты, что проживешь скучную жизнь, сродни той, что живут многие другие? Разве не удивлялась своей удаче?
— Я об этом никогда так не думала, — призналась та.
Фархад мысленно кивнул. Он тоже никогда не задумывался, почему ему многое удается очень легко, почему большая часть желаний исполняется, а люди всегда благосклонны к нему — особенно, старшие. Он всегда списывал это на профессиональные навыки… но если вспомнить легкость, с которой он заполучил кольцо Мани-рану… Что ж, осколки истины в словах женщины Прагмы были.
— А я-то тут при чем? — открыл рот Белл. — Ну, с карьерой мне повезло… но никаких этих ваших штучек!
Тут впервые шевельнулся мужчина в черно-радужном костюме, командор Тон-эрт. По правде, Фархад жалел, что говорит не он, а рыжая баба. При взгляде на командора казалось, что с ним разговор пошел бы легче, куда легче. Без гербария с поэзией.
— Разве не ты, будучи юным, защитил то, что должен был?
— Чего?! — Снежноволосый кайсё и в мундире-то особо умным не казался, а уж в майке и вовсе выглядел дурак дураком. Вопрос был вполне в его стиле.
— Твоя память наполовину скрыта для меня. Ты принял бой в прозрачных пределах и защитил свой дом.
Белл издал неопределенный звук и вытаращился на командора.
— Это когда же?
— Позволь, я покажу.
Оба вояки уставились друг на друга и словно оцепенели. Ничего не происходило, но Фархаду вдруг стало не очень хорошо. Почти неразличимый шепот на грани слуха щекотал барабанные перепонки, но как Наби не старался, ни слова понять не смог. Рядом творилось что-то интересное, но прикоснуться к этому не удавалось. Опять Белл встрял, куда не надо.
— Я все это забыл, — сказал, встряхивая головой, кайсё. — Или, скорее, вообще не помнил. После кислородного отравления так часто бывает. Это сделал я?
— Ты видел, — Тон-эрт выгодно отличался от спутницы лаконичностью.
— Хорошо, — сказала Арья. — Но как мы это делаем?
— Боюсь, сестра, слова опять нас приведут в бездну отчаяния. Я покажу так, как уже показывала. Но на этот раз будьте мудры и осторожны. Очистите свои умы от сомнений и раздумий, а души от желаний, будьте чистым, открытым к постижению разумом. Я поведу вас туда, где каждое желание имеет силу решения. Закройте глаза и подготовьтесь.
Арья покорно зажмурилась и принялась очищать душу от желаний. Анджей давным-давно научил ее простому способу расслабиться. «Закрой глаза и представь себе, что летишь к звезде. Вокруг чернота, и только одна цель». Но в этот раз вместо воображаемого полета она оказалась в уже знакомой темной воде. Шары вокруг, шевелятся водоросли, мимо проплывают мелкие жгучие блестки. На этот раз рядом с собой она чувствовала остальных, — они плыли выше и ниже, — и Каймиану. Она оказалась не рыбой, а крошечной женской фигуркой с длинными крыльями, похожими на плавники.
— Это прозрачные пределы, — повела русалка рукой. — Все это вместе. Здесь есть более и менее плотные слои. Самые сильные поднимаются высоко, очень высоко, но туда мы не пойдем. Вот то, что мы называем плодами древа судьбы, — крыло-плавник указало на один из гелевых шаров. — Только чистые руки и ум, отточенный в постижении, может прикоснуться к нему без вреда. Каждый такой плод — это совокупность многих мыслей и желаний многих живущих в мирах и за их пределами. Вот, взгляни…
Каймиана в роли экскурсовода говорила, обращаясь одновременно к каждому. Арья посмотрела на совсем маленький красный шарик, еще только начинавший свой рост. Водоросли на нем казались ядовитыми даже на расстоянии. Неприятного вида зазубренные листья, колючие волоски…
— Этот плод еще только вызревает, питаемый чаяниями. А вот, — Каймиана показала на большой шар, — уже зрелый плод. Теперь он питает помыслы и желания миллионов живущих. Пройдя постижение, вы сможете взращивать плоды силой своей мудрости и срывать те, что ядовиты или прогнили.
— А… можно я вот эту красную пакость прибью? — спросила Арья. — Как-то он мне уже сейчас не нравится. Что это за идеи?
— О нет, нет, сестра, не касайся его, ты погубишь себя и других! Еще рано! Скоро, совсем скоро ты сможешь делать это. Сейчас же наблюдай. Первый шаг к постижению мы сделаем вместе.
Каймиана-русалка увеличилась в размерах и стала полупрозрачной. Она подплыла поближе к мелкому красному шарику, обняла его плавниками и вскрикнула от боли. Звук потряс Арью до глубины души. Сотня маленьких, несправедливо обиженных детей не могла бы застонать более пронзительно. Каймиана принялась обволакивать все более и более прозрачным телом шар, впитывать его в себя. На мгновение ее фигура окрасилась в алый. Новый вскрик, еще более горький — и тело вернулось к прежнему серебристому оттенку.
— Вот и все. Отныне злые думы покинули прозрачные пределы, и души успокоятся в гармонии.
— Что это была за идея? Что за… думы? — настойчиво спросила Арья.
Каймиана всплеснула плавниками, раскинула руки в стороны. Лицо так и осталось невыразительным, но поза наводила на мысль о предельном отчаянии.
— Трудно пересказать, сестры и братья. В мире, который вы зовете Синрин, недобрые люди хотели уничтожить то, что производит пищу, дабы голодные восстали.
— Вот сволочи, — откуда-то сверху пробасил Бранвен.
Арья частично осознала, что им показали. Легкий, надежный способ поддерживать мир и покой, добиваться таких результатов, о которых все экстра-вероятностники Кантора не могли и мечтать. Так просто, ценой небольшой боли, гасить на корню идеи бунтов, диверсий…
— Офигеть… — сказала она и от удивления вывалилась назад в реальность, в опостылевший тесный зал переговоров.
Через пару минут очухались и остальные. За это время Арья успела выпить два стакана воды, унять дрожь в руках, полюбоваться окаменевшими лицами товарищей и воспылать нежной сестринской любовью к Прагме. Невероятный, невозможный шанс исправить все на Вольне раз и навсегда. Тон-эрт, который не участвовал в показе, посмотрел на нее и, как в прошлый раз, одобрительно кивнул.
— Вы читаете мысли?
Еще один кивок.
— Скажите… а мы не кажемся вам уродами? — ляпнула вдруг Арья. — Мы же все такого понаворотили… особенно я.
Отрицательное движение подбородка. Да уж, молчаливость командора внушала уважение. Арья хотела сказать ему об этом, но потом решила, что он и сам все понял.
