— Меня не это интересует, господин…
— Керли.
— Так вот, господин Керли, я хотел бы… должен знать…
— Будем ли мы интересоваться экипажем? Нет. Обещаю.
Кавас недоверчиво усмехнулся.
— В любом случае корабельный распорядок для вас обязателен. Вход в отсек управления — только для вахты. В штурманскую, инженерный отсек, реакторную и в мою каюту — только с моего разрешения. В отсеки трюмной автоматики — только с разрешения суперкарго. То же самое — его каюта. Можете находиться в центральном отсеке, у себя в каюте или каютах экипажа — по приглашению.
— Я вас понял, господин капитан, — ответил Хэлан коротко.
— А вы, господин Линт?
— Да, капитан, — четко ответил Майх.
Кавас поглядел на него с внезапным интересом.
— Летали?
— Нет, капитан, — так же четко ответил Майх.
Хмурый Тисс проводил их до каюты и ушел. Ничего была каюта, не хуже, чем в тюрьме. Розовые стены, три откидные койки да столик с прикрепленным сиденьем.
— Роскошно! — сказал Майх. — Ребята говорили, что на АЮ каюты на троих, я так даже не поверил!
— А как насчет подслушивания?
— Только из капитанской каюты.
— Понятно. Слышь… Тим, а ужин когда? Я бы так даже пообедал.
Не сказать, чтоб их тут любили и жаловали. Не в открытую, конечно, — так, заходишь — замолкают, и всех разговоров «да» и «нет».
Ну, Хэлану-то наплевать: кто они мне? Расстанусь — не вспомню. Их право. А вот Майх приуныл. В первый-то день ему в каюте не сиделось: ходил по кораблю, как влюбленная девица, только что стенки не целовал. А на другой уже день Хэлан еле выволок его обедать.
— Не могу, — говорит. — Сидишь, как оплеванный.
Вот так-то, малыш, в нашей шкуре!
Ну, это как раз пузыри: после проклятого обеда придержал Майха в коридоре за локоть и велел выяснить насчет прослушивания.
— Некогда сопли распускать, понял? Давай, шевели мозгами, я тут ни черта не могу!
В капитанскую вахту Майх прошелся по каюте с индикатором и нашел ячейку подслушивания. Портить не стал — так расстроил немного, чтоб гудела при включении. Надо отдать должное Кавасу: так и не гудела до конца рейса. Хорошее чувство самосохранения у мужика.
На третий день Майх попросился в штурманскую. Кавас разрешил сквозь зубы — не нашел предлога отказать. Вернулся только к ужину, усталый, хмурый какой-то. Сел и задумался; Хэлан еле его растормошил, когда пришла пора отбывать еду.
Правда, на этот раз было не так противно: то ли притерпелись к ним, то ли потому, что вахта капитанская, а пилот-помощник — парень веселый и по молодости еще незлобивый.
Вошли и замешкались у порога; штурман подвинулся и махнул Майху, а Хэлан присел на свободное место рядом с суперкарго. Он его еще вчера приметил, сразу имел в виду притереться. Пока без расчета: просто очень уж на других не похож. Большой, грузноватый, явно полсотню перешагнул. Мясистое лицо, рыжеватый венчик вокруг лысины, голубенькие глазки. Спо-окойный. Хэлан никогда не верил слишком спокойным людям.
Взял себе мяса с черным соусом, ел и поглядывал на Майха. А с ним уже говорят! Вон штурман что-то сказал и Тисс, реактивщик этот. Бывает же дар!
— Брат? — спросил суперкарго.
Хэлан усмехнулся, поглядел в эти спокойные глаза.
— Откуда? Я ведь такой, как вы, господин Стет.
Холодный острый огонек сверкнул в их блеклой голубизне — и погас.
— Изучали мое досье?
— Нет. Просто своего почуял. Приятно. Не беспокойтесь, на взаимность не рассчитываю.
— Тогда порядок, — сказал Стет.
А хорошо все-таки закрыть дверь и остаться вдвоем. Ты гляди, они и меня допекли!
— Ну что, — сказал Хэлан, — поговорили?
— Рано, Хэл.
— А по мне так в самый раз. Где хоть слазить будем?
— Не знаю, Хэл. Наверное, на Тенаре. Столица, можно сказать. Рудник, пункт наблюдения пространства, заправочная база. Сотни две народу.
— А дальше?
— Не знаю, Хэл, — опять сказал Майх. Встал, прошелся по каюте, сел, опять встал. — Ничего я не знаю! Понимаешь…
— Что?
Майх вдруг успокоился, сел, поглядел в глаза.
— Надо пробиваться в систему Фаранела.
— Соскучился?
— Не очень. Просто нам надо на Намрон.
— Хм, не слыхал. Зачем?
— Слушай, Хэл, давай сначала… Как ты представляешь себе задачу?
— Никак. Ставь на здоровье.
— Ладно. Известно, что корабль сейчас возле Ябта. На секретном полигоне КВФ. Никаких регулярных рейсов туда нет. Не понимаю, зачем Лийо согласился…
— А я понимаю. Если бы не согласился, наши б уже нашли дурака, чтоб силой…
— Это невозможно, Хэл!
— Вот умник! Кому оно интересно, возможно или нет? Главное, чтоб драка.
— Думаешь, они еще надеются на контакт?
— Оно тебе надо? Плюнь и забудь. Главное: как нам туда попасть?
— Никак. Хотя… ты слышал о Намронской чуме?
— Нет.
— Я сам случайно узнал… на Кнете. Тоже был поганый рейс. До Гавата шли перегруженные, а на Гварам уже с недогрузом. Пришли на Гварам, а там подвернулась партия груза на Ктен… ну, сам понимаешь, наша компания все подберет. Пришли, а у тех ничего не готово, три дня торчали. Дел никаких, мы с Лийо все по Ктену шатались, есть на что глянуть. Смотрю, на космодроме корабль стоит, автомат в предстартовой позиции, даже с огнями. День стоит. Два. Спрашиваю, почему его не отправят или не уберут. А Лийо: — Не отправят и не уберут. Это памятник. Ну и рассказал. Лет десять назад было. Тогда на Намроне была планетарная станция. Лийо говорит, там с самого начала было нечисто. Построили черт-те когда, а все не открывали…
— Почему?
— Вот и я спросил, почему. Ответ Лийо могу повторить.
Прикрыл глаза и повторил: — «Вечная беда, что нашей наукой заправляют ничтожества, помешанные на утилитарном подходе. Перспективно то, что быстро окупается. К сожалению, парадоксы окупаются редко, а планетология планет-гигантов — это на три четверти парадокс». Такое объяснение тебя устраивает?
— Ну, раз нет другого… А дальше?
— А дальше станцию все-таки открыли, и на второй сезон там началась эпидемия. Лийо говорит, что карантин объявили подозрительно быстро. Туда даже врача не послали… Впрочем, на Ктене тогда не было врача.
— Вот как? — быстро спросил Хэлан — Почему?
— Не знаю. Когда я спросил, Лийо только усмехнулся.
— Ну?
— Все. Им не позволили покинуть станцию. Даже прислали перехватчики… на всякий случай. Короче, их снабжали с Ктена, автоматами. Этот был четвертый. Он не успел взлететь.
— Веселая история. А мы что на этом… ну, как его? — забыли?
