Мэтт взглянул на Джимми.
- Я думаю, отослав Марка с отцом Каллахэном в дом родителей Марка, вы рассудили неправильно. Можно было позвонить им отсюда и вызвать, не вводя в курс дела. А теперь мы разделены... и особенно я тревожусь за мальчика. Джимми, лучше бы ты им позвонил... позвони-ка сейчас.
- Ладно. - Джимми поднялся.
Мэтт посмотрел на Бена.
- Вы остаетесь с нами? Будете бороться на нашей стороне?
- Да, - хрипло ответил Бен. - Да.
Джимми вышел из комнаты, прошел по коридору к ординаторской и отыскал в справочнике номер Питри. Быстро набрав его, он с болезненным ужасом услышал в трубке вместо гудков звонящего телефона пронзительный вой вышедшей из строя линии.
- Он до них добрался, - сказал Джимми.
Выражение лица молодого врача испугало старшую сестру, поднявшую глаза на звук его голоса.
Генри Питри был образованным человеком. Он получил степень бакалавра наук в Северо-западном университете, мастера - в Массачусетском техе и доктора философии - на экономическом. Прекрасную должность преподавателя младших курсов колледжа он оставил ради административного поста в страховой компании "Благоразумный" - не только в надежде приработать, но и из любопытства: Генри Питри хотелось посмотреть, подтвердит ли практика его определенные экономические теории. Он надеялся, что к следующему лету сумеет выдержать испытание на дипломированного бухгалтера, а еще через пару лет - экзамен на адвоката. Сейчас целью Генри Питри было войти в восьмидесятые годы, занимая высокий экономический пост в федеральном правительстве. Увлечение Марка сверхъестественным шло не от Генри отцовская логика была законченной и цельной, а мир - механизированным до степени почти полного совершенства. Генри - зарегистрированный демократ на выборах семьдесят второго года голосовал за Никсона не потому, что верил, будто тот честен (Питри не раз говорил жене, что считает Ричарда Никсона неизобретательным плутом, в котором тонкости не больше, чем в промышляющем у Вулворта воришке), а потому, что оппозиция состояла из ненормальных строителей воздушных замков, которые привели бы страну к экономической разрухе. На контркультуру шестидесятых Генри взирал со спокойной терпимостью, рожденной из убеждения, что та рухнет, не причинив никакого вреда, поскольку не имеет под собой финансовой основы. Любовь мистера Питри к жене и сыну не была красивой (кто же станет воспевать стихами страсть человека, скидывающего носки на глазах у жены), зато прочной и непоколебимой. Генри был человеком прямым, верил в себя, а еще в естественные законы физики, математики, экономики и (несколько меньше) социологии.
Рассказанную сыном и деревенским батюшкой историю Генри выслушал, прихлебывая кофе и подталкивая рассказчиков ясными вопросами в тех местах, где нить повествования запутывалась или теряла четкость. Казалось, спокойствие Генри углубляется прямо пропорционально нелепости рассказа и растущему волнению жены, Джун. В без пяти семь рассказ был закончен. Свой вердикт Генри Питри вынес в четырех спокойных, обдуманных слогах:
- Не-воз-мож-но.
Марк вздохнул, посмотрел на Каллахэна и сказал:
- Я же говорил.
Он действительно предупреждал Каллахэна, когда старенькая машина священника везла их от церкви к дому Питри.
- Генри, тебе не кажется, что мы...
- Погоди.
Генри как бы невзначай приподнял руку, и Джун мигом успокоилась. Она села, приобняла Марка и чуть отстранила его от Каллахэна. Мальчик подчинился.
Генри Питри вежливо взглянул на священника.
- Давайте посмотрим, не сумеем ли мы разобраться в этом... заблуждении, что ли... как разумные люди.
- Это может оказаться невыполнимым, - не менее любезно отозвался Каллахэн, - но мы, разумеется, попробуем. Мистер Питри, мы здесь именно потому, что Барлоу угрожал вам и вашей жене.
- Сегодня днем вы действительно заколотили в тело этой девочки кол?
- Не я. Мистер Мирс.
- А труп еще там?
- Сбросили в реку.
- Если все это правда, - сказал Питри, - вы вовлекли моего сына в преступление. Вы отдаете себе в этом отчет?
- Да. Мистер Питри, это было необходимо. Стоит вам просто позвонить в больницу мистеру Бэрку...
- О, я уверен, что ваши свидетели вас поддержат, - перебил Питри, с чьих губ не сходила слабая, выводящая из себя улыбка. - Вот еще чем пленяет это ваше безумие. Можно посмотреть письмо, которое оставил этот Барлоу?
Каллахэн мысленно чертыхнулся.
- Оно у доктора Коди. - И запоздало прибавил: - Нам действительно следует поехать в Камберлендскую больницу. Если вы поговорите с...
Питри качал головой.
- Давайте сперва поговорим еще немного. Я уверен, что ваши свидетели надежны - я уже указывал на это. Доктор Коди - наш семейный врач, мы все очень хорошо к нему относимся. Еще мне дали понять, что и Мэтью Бэрка не в чем упрекнуть... по крайней мере, как педагога.
- Но, несмотря на это? - спросил Каллахэн.
- Отец Каллахэн, позвольте объяснить. Если бы дюжина надежных свидетелей в один голос утверждала, что среди бела дня по городскому парку проползла, распевая "Милашка Аделина" и размахивая флагом конфедерации, гигантская божья коровка, вы бы поверили?
- Если бы я не сомневался, что свидетели надежны и не шутят, я был бы весьма недалек от того, чтобы поверить. Да-с.
Питри с прежней слабой улыбкой сказал:
- Вот в этом мы и расходимся.
- Ваш разум закрыт, - откликнулся Каллахэн.
- Нет... просто давно сформировался.
- Что, если разобраться, то же самое. Скажите... компания, на которую вы работаете, одобряет администраторов, которые принимают решения, руководствуясь не объективными фактами, а внутренней убежденностью? Питри, это же не логика, а ханжество!
Питри перестал улыбаться и поднялся.
- Надо отдать вам должное: история тревожная. Вы вовлекли моего сына в какое-то безумие, возможно - опасное. Счастье, если вы за него не пойдете под суд. Сейчас я позвоню вашим людям, поговорю с ними. Потом, мне думается, всем нам лучше будет отправиться в больницу к мистеру Бэрку и продолжить обсуждение вопроса.
- Большое вам спасибо за отступление от принципов, - сухо сказал Каллахэн.
Питри вышел в гостиную и поднял телефонную трубку. Она не отозвалась гудением - линия безмолвствовала. Слегка нахмурившись, Генри потыкал в рычаги. Никакого ответа. Он положил трубку на место и вернулся в кухню.
- Похоже, телефон не в порядке, - объявил он. Заметив, что сын с Каллахэном немедленно обменялись полным испуганного понимания взглядом, Генри ощутил раздражение. - Могу вас заверить, - сказал он чуть резче, чем собирался, - чтобы выйти из строя, телефонной сети Иерусалимова Удела не нужны никакие вампиры.
