— … жемчужина… — с трудом прошептала девушка, и вновь потеряла сознание.
Робби задумался, что она хотела сказать? И куда подевался ее охранник. Поблагодарив Олдриджа, он перевез Джоану в свой дворец и вновь попытался привести ее в чувство. Джоана была на удивление тихой и довольно безучастной ко всему происходящему. День за днем она послушно выполняла все задания, становясь, все слабее и бледнее. Забеспокоившись не на шутку, он все же решился на последний шаг.
Проснувшись, точнее очнувшись утром, Джоана с трудом открыла глаза и превозмогая боль, села. Робби, дремавший в кресле, тут же подошел:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — чуть слышно ответила девушка.
— Я связался с суперами, и Совет дал согласие на смену твоего опекуна и телохранителя.
Отныне все три функции будет выполнять один человек и, причем довольно опытный. Советом единогласно была принята именно его кандидатура.
— Кто это?
— Пойдем, он ждет тебя в саду. Давай помогу одеться.
Даже почти невесомое платье причиняло непереносимую боль. Роскошные волосы были убраны в высокую прическу, воздушные ткани нежным облаком окутывали тонкую фигурку, она больше походила на призрачную фею, чем на живого человека. Слегка опираясь на руку телохранителя, Джоана вышла в сад, и медленно направилась к небольшой уютной беседке, с трудом преодолевая каждый шаг. Навстречу ей поднялся какой-то парень. Подняв голову, она взглянула на него и тут же чуть не потеряла сознание: перед ней стоял Лайт.
— Отныне, ты назначаешься главным опекуном, телохранителем и охранником личной нравственности Джоаны. И значит, отвечаешь за ее здоровье, обучение и так далее. В общем, сам все знаешь, ну а мне пора. — С этими словами, Робби развернувшись, быстро ушел, оставив молодых людей, стоять друг напротив друга.
Внезапно побледнев, девушка рухнула. Подхватив ее на руки, Лайт склонился над ней. Поколебавшись еще мгновение, все же достал из кармана шкатулку и осторожно положил в нежную руку черную жемчужину необыкновенной красоты.
Нереальность происходящего окутывала его каким-то сказочным дурманом. Этого просто не могло быть, но это было. Ненавистная и прекрасная она лежала перед ним. Отныне в его полной власти. Но в то же время отныне он должен был и отвечать за ее здоровье. Из глубин памяти начала подниматься совершенно незнакомая волна. Что-то очень знакомое проступало в облике этой девушки… кого-то она ему напоминала, но кого? Та же воздушная, невесомая фигура, такая же высокая прическа… такая же слабость…
Королевская татуировка уже не мерцала — она уже пылала смертельным огнем. Дни красавицы сочтены… Не отдавая отчета в своих действиях, приник к зловещей метке и принялся высасывать яд… Яркая вспышка ослепила сознание юноши, и он без чувств опустился рядом с Джоаной…
Робби лишь улыбнулся, обнаружив их лежавшими на шелковистой траве парка. Он сам отнес свою подопечную в комнату, приказав сообщить Линду, что Джоана возвращается в мир суперов в полном порядке.
Проснувшись, Джоана осторожно открыла глаза и, не увидев ничего подозрительного, попыталась сесть.
— Осторожно, лучше полежи еще немного, — к ней подошел Анри Снейдерс, — На этот раз нам еле удалось тебя вытащить.
— Значит не надо было тратить на это столько времени, тем более, что я вас об этом не просила, — пробурчала себе под нос девушка, опускаясь на заботливо поправленные подушки. — И что же теперь я должна делать, лежать как кукла в постели целый день?
— Почему же, я как врач, посоветовал Линду немного развлечь тебя.
— Очень хорошая идея, надеюсь, это значит, что ни каких гадостей с его стороны не будет?
— Нет, не будет. Просто часика через полтора, начнется небольшой праздник, по случаю Дня Рождения Королевы и к тебе в Странный дворец прилетят гости. Единственно, только члены Совета.
— А вот за это спасибо, а то у меня чуть было не испортилось настроение, из-за всех этих событий, — облегченно вздохнув, она откинулась на подушки.
Снейдерс оказался прав. Гостей действительно немного… но Мая по-прежнему, не видно. Первым к трону подошел Ринальдо. Он подал небольшую резную шкатулочку.
Приветливо улыбнувшись, королева отрыла ее и тут же поняла, что совершила ошибку…
Когда развеялся странный туман, она уже стояла в каком-то старом полутемном зале совершенно незнакомого замка. Ее поддерживал под руку Ринальдо. Лицо юноши было печально.
На небольшом возвышении сидел кто-то еще, скрывшийся под черным капюшоном.
— Я хочу посмотреть на нее, — противный шамкающий голос неприятно резал слух, — раздень и подведи.
Послушно кивнув, Ринальдо сорвал платье с онемевшей от неожиданности девушки и подтолкнул к трону. Сидевший, сдернул капюшон, оказавшись мерзким, старикашкой, с беззубым слюнявым ртом, и уродливым, искаженным похотью лицом. Он жадно впился взглядом в обнаженное тело. Но и этого ему, как видно, показалось недостаточно, неуклюже приблизившись, он принялся ощупывать и осматривать Джоану, словно на рынке, вытирая текущую слюну грязным рукавом.
— Ладно, отведи ее в мою спальню.
Ринальдо, взяв девушку за руку, повел по бесконечным залам, заполненным какими-то людьми, что, громко переговариваясь, открыто обсуждали ее фигуру и внешность. Большего издевательства, казалось, придумать было невозможно. Наконец пройдя в спальню, он положил ее на кровать, и, коснувшись головы, заставил заснуть…
Долго ли она спала — неизвестно, но, проснувшись от холода, обнаружила, что лежит в каком-то коридоре в изорванном, грязном платье, а откуда-то доносятся приближающиеся пьяные голоса. Смысл их выкриков был очевиден, и взвившись, Джоана помчалась по полутемному лабиринту…
Казалось, коридорам никогда не будет конца. Иногда встречались двери, но они были или закрыты или вели в такие же бесконечные коридоры. С каждой секундой преследователи приближались, еще один, два поворота и они увидят ее… Рванув на себя следующую дверь, сначала задохнулась от ужаса: за столом кто-то сидел, но уже в следующее мгновение, разрыдавшись, бросилась в объятия Мэя, даже не обратив внимания на поспешившего навстречу Ринальдо…
И вдруг все исчезло. Она вновь была в темной зале, но рядом по прежнему стоял Мэй, нежно обняв супругу. Стоявший около него Ринальдо закусив губу, опустил голову…
— Успокойся, девочка, — глубокий, красивый голос, принадлежавший высокому старцу, сидевшему на троне, осторожно коснулся ее слуха, — Все, что ты здесь пережила, это просто твои страхи. Нам неизвестно, что именно с тобой происходило, но это именно то, что больше всего пугает тебя в этой жизни на данный момент. Со своей стороны могу лишь сказать, что только что ты сделала свой главный выбор и отныне никто не имеет права оспаривать его. Мэй, мой дорогой мальчик, пройдем, мне надо переговорить с тобой, а Ринальдо пусть попрощается с Джоаной, больше никогда он не должен пытаться противиться воле Совета.
