ты, как парализованный! Рифат, помоги Лийге… Давайте, живее, пока нас осколками не накрыло, или пока эти ближе не подлетели, и не расстреляли на нас к чёртовой матери!..
26
Метатрон
Утро после бесконечной бессонной ночи получилось какое-то рваное, словно составленное из лоскутов и деталей. Детали эти каким-то странным образом стыковались друг с другом, нелепо, дико, и странно, словно кто-то неведомый склеивал куски старинной кинопленки, и кадры наезжали друг на друга, наползали, и внезапно обрывались, снова и снова, без всякой логики и смысла.
…Вот он, Ит, открывает один из ящиков, и тут же закрывает его обратно, потому что в ящике он видит полевой набор, отличный полевой набор, полный, новый, затянутый герметично септической стерильной мембраной.
— Что там? — спрашивает Скрипач.
— Набор, поле.
— Восьмерка?
— Десятка. Не трогай. Не надо его трогать, — Ит принял решение, едва увидев содержимое ящика, и всё понял, а вот Скрипач не понял, и надо ему объяснить.
— Почему?..
— Потому что сейчас он нам не нужен, — твердо говорит Ит.
— Хотя бы обезболиться. Ит, тебе же и самому больно.
— Не до такой степени, — Ит кладет ладонь на ящик, и Скрипач, поняв, наконец, что имеет в виду Ит, кивает.
— Да, верно, — соглашается он. — Это если уже совсем край.
— Именно.
…Вот Скрипач, открывший второй ящик, сидит на краю платформы, и прижимает ко лбу ствол лучевика, простого старого лучевика, на цевье которого выцарапано — Ит это точно знает — крошечное, размером чуть больше спичечной головки, солнышко. Это лучевик Кира, древний, простой, «трехлинейка Мосина», как называет его сам Кир, и сейчас Скрипач прижимает к себе это оружие с такой силой, что у него белеют костяшки пальцев на кисти здоровой руки. Он сидит неподвижно, закрыв глаза, сидит долго, и Рифат, наконец, спрашивает Ита — почему?
— Скъ’хара, — коротко отвечает Ит. Рифат кивает, и отворачивается. Ит давно уже знает, что это слово у них звучит совсем иначе, и переводится иначе, но Рифат понимает всё совершенно правильно, и больше ни о чём не спрашивает.
…Вот Лийга вытаскивает из кармана своего кафтана три баночки липстэга, и вдруг начинает тихо смеяться — смех её звучит странно, и больше напоминает кашель.
— Ну и вот, — произносит она, наконец. — Это то, что осталось… от меня. От настоящей меня, от старой травницы Лийги. Какая же это всё-таки порой дрянь, ирония. Правда?
Ответом ей становится гробовое молчание, и Лийга, смутившись, прячет баночки обратно в карман. И садится на другую сторону платформы, отвернувшись ото всех. Рифат подходит к ней, начинает что-то шептать на ухо, но Лийга с досадой трясет головой, и Рифат отходит от неё в сторону, и тоже садится на край, и неподвижно смотрит на серый сумрачный утренний северный лес.
…Второй лучевик в коробке — новый, тоже простой модели, и без каких бы то ни было опознавательных знаков. Ит садится, кладет рядом с собой костыли, вытаскивает лучевик, и в два движения, заученные когда-то, давным-давно до автоматизма, настраивает оружие на себя. Тот, второй лучевик, Скрипача и так отлично знает, ему настройка не нужна.
* * *
— А что в этом ящике? — спросил Рифат, указывая на предмет, до сих пор закрытый тканью.
— Есть подозрение, что там не «что», а «кто», — ответил Скрипач. Лучевик он подвесил на сбрую, которая тоже была в коробке, и спрятал сбрую с оружием под кафтан. Ит поступил со своим оружием точно так же.
— Там… он? — спросила Лийга. — Ри Торк?
— Ну да, кому там ещё быть, — Скрипач усмехнулся. — Кажется, грабли всё-таки прилетели в лоб тому, кто их годами так старательно повсюду раскладывал.
— Он в стазисе? — спросил Рифат.
— Видимо, да, — кивнул Скрипач. — Вообще, не очень понятно пока, как это трактовать, но посылка точно предназначена нам, и собрана нашей семьей. Набор делал Фэб, точнее, не делал, это один из полевых наборов, в создании концепции которых он принимал участие. Фэб — скъ’хара Ита, если что. Мы мало про это говорили, ну, вот теперь говорим. Лучевик, который у меня — принадлежит моему скъ’хара, Киру. И… там еще два гель-блока, — добавил он. — С маркировкой 1 и 2, причем почерк я узнал. Это писала Эри.
— Она ведь не ваша жена, а других? — спросила Лийга. — Я немного запуталась в вашей родне.
— Наша жена — Берта, мы же говорили. Эри — это жена из второй семьи, — пояснил Ит. — Это немного странно, признаться. Но, видимо, так было нужно. Для чего-то. Времени до рассвета ещё час, предлагаю посмотреть первый блок. Только сначала один вопрос. Рыжий, что с зарядом у твоего лучевика?
— Треть, — ответил Скрипач. — А твой?
— Тоже. В принципе, неплохо, — Ит задумался. — Рифат, это серьезное боевое оружие, которым мы хорошо умеем пользоваться, — пояснил он. — Треть заряда — это часовой бой, причем активный. За час, как ты понимаешь, можно сделать немало.
— Но почему только треть? — нахмурился Рифат. — Почему заряд не полный?
— Я не знаю, — пожал плечами Ит. — Думать об этом, боюсь, некогда.
Скрипач вытащил первый блок, и провел пальцем по бороздке активации. Ит поднял голову, но ожидаемый визуал почему-то не появился, однако рядом с ними зазвучал голос — да, это действительно оказался голос Эри.
— Привет, — сказала она. — Я не думаю, что это когда-нибудь будет активировано, и запись делаю просто так, на всякий случай. Если вы живы, и если по какому-то невероятному стечению обстоятельств вы сейчас это слышите… даже не знаю, что сказать, наверное. Знаю, что этого не произойдет, но вдруг. Ладно, скажу коротко, и по делу, — послышался вздох, Эри сделала паузу, собираясь с мыслями. — Итак. Второй блок можно открывать, только если у вас есть много времени. Там сперва несколько писем, а потом очень много информации по исследованиям и наработкам. В общем, сперва прослушайте этот, и только потом открывайте второй. Один и два, я на них написала. Капсулу тоже активируйте только тогда, когда будет возможность. Вы же помните, как было с моими? Там не совсем так, но похоже. И там есть инструкция по активации, увидите. Ладно, к чёрту и капсулу, и её содержимое. Обе коробки — это идея Фэба, это он решил попытаться забросить вам оружие и набор. Идея дурацкая, но оставался резерв по весу, и мы положили эти два бокса. Там, под лучевиками, лежат два контейнера, совсем мелких, которые я вам открывать категорически не советую. Потому что у Берты тоже порой появляются идиотские идеи, и она одну из этих идей в коробку всё-таки засунула. От себя лично. Когда я об этом узнала, я была готова её прибить, но что сделано, то сделано, вытаскивать и возвращать я не стала.
