Примерно через месяц взбунтовался экипаж корабля Салмана Башмака. Команда выкинула капитана и его ближников за борт, подняла старинный пиратский флаг и принялась потрошить всех подряд, не взирая ни на какие охранные грамоты. Второй бунт произошёл через два дня на корабле Фаха Синезубого. Действия бунтовщиков были те же самые. Владельцы пиратского бизнеса объявили корабли вне закона. Это не помешало распространению заразы: ещё три корабля последовали тому же примеру.
Через неделю бунт вспыхнул на самом острове. Восставшие требовали свободы, равенства, единой доли в добыче, отмены охранных грамот, расправы на зажравшейся верхушкой, и учреждения вольной пиратской республики на воде.
У бунтовщиков всё получилось. Зажравшаяся верхушка отправилась кормить рыб. Её сокровища были справедливо распределены между восставшими. Справедливость распределения была гарантирована бойней, охватившей весь остров. По ходу были разгромлены кабаки, винные бочки выкатили на улицы. Туда же вытащили запасы еды — и началась вакханалия.
Наиболее вменяемые капитаны, осознавая, что происходит, попытались было восстановить какое-то подобие порядка. Они собрались на центральной площади города-острова и попытались объявить ту самую вольную пиратскую республику. На площадь ввалилась толпа, предводительствуемая Красавчиком. Который произнёс пламенную речь о том, что свободные люди не нуждаются ни в начальстве, ни в законах, и вообще ни в чём, кроме свободы. Капитаны сочли за благо тихо улизнуть.
А через неделю на горизонте показались соанские корабли. На кораблях находились орденские воины-щитоносцы. Пьяные и голодные пираты — вина на острове оказалось запасено больше, чем еды, — к тому же лишённые единого командования, дрались как черти, но эффективного сопротивления оказать не смогли.
Дальнейшее заняло немало времени, но, в общем-то, было уже делом техники. Примерно за полгода пиратский вопрос был решён.
Впоследствии Арата похвалялся, что Рюгская Пьянка была исключительно его заслугой. Разумеется, это враньё. Операция, судя по всему, готовилась давно, и задействовано в ней было немало сил и средств. Просто Красавчик оказался в нужном месте в нужное время, а главное — обратил на себя внимание нужных людей.
Кстати об этом. Квартирмейстером на судне Любезника был ни кто иной, как Вага Колесо. Который вовремя оценил молодое дарование. И взял в дело. Поставил на лыжи, как выражается Славин в таких случаях.
У меня всё то же самое, кроме того, что стал подходить к концу картридж со «жгучей» добавкой. В связи с чем решил не мелочиться и сделал себе острый паприкаш из судака. «Поварёнок» сработал отменно, но вот стопочки крепкого не хватало ну очень сильно. Как же всё-таки решить проблему с алкоголем? Должен же быть какой-то способ. Его не может не быть. Хотя — пока что я себе всю башку сломал, и безо всякой пользы. Если не считать головной боли.
Отвлекусь на Красавчика. Извините, буду краток.
К тому моменту, когда Малышев и Званцев высадились на Авроре, Арата вырос до высокооплачиваемого профессионального провокатора. Его специализацией было разжигание волнений, бунтов, мятежей, и прочих выступлений против несправедливости бытия. Организатором он был, правда, посредственным — но для этого имелись специально обученные люди. А вот в качестве демагога и харизматического лидера ему не было равных. В этой сфере он не терпел постороннего вмешательства и работал исключительно в одиночку.
Заказчиков Арата предпочитал серьёзных, которые могли обеспечить финансирование и защиту. Но мог взяться и за что-нибудь мелкое — скажем, поднять на вилы какого-нибудь барончика или сжечь чью-нибудь торговую флотилию, если ему это казалось забавным. Не был он и корыстен в прямом смысле слова. Его услуги стоили очень недёшево, но он отказывался от самых выгодных заказов, если считал дело неинтересным. Как всякий настоящий мастер своего дела, он любил прежде всего сам процесс. В данном случае — процесс разрушения, любого разрушения, всё равно чего. Когда очередная науськанная им толпа рвала на части своих господ, а заодно и друг друга, Арате это грело сердце. При этом никаких сантиментов по поводу самих бунтующих он не испытывал. За определённую мзду он мог сдать — и обычно сдавал — наиболее опасных и убеждённых людей, а то и участвовал в следственных действиях. Здесь он доходил не только до предельной подлости, но и до своего рода героизма. Однажды Арата позволил бросить себя в тюремный подвал, где его били и пытали на глазах у других заключённых — чтобы войти в доверие и добыть нужные сведения у одного слишком крепкого человека. Впрочем, в переделки такого рода он вообще попадал достаточно регулярно, по самым разным причинам. К своим годам он мог похвастаться такой коллекцией травм, которая сделала бы другого инвалидом. У него не было правого глаза, ногтей на руках, лицо его было разрисовано шрамами и клеймами, со спины у него неоднократно сдирали кожу, ну и так далее. Странно, что никто не догадался отрезать ему язык. Хотя нет. Это-то как раз не странно. Но всё-таки жаль.
Что Арата думал о своём будущем — непонятно. После всего, что он натворил, спокойной жизни ему не светило нигде. Ходили, правда, слухи о каком-то тайном убежище за Красным Хребтом, в стране варваров. По другим сведениям, Горбатый потратил немало золота на приобретение соанского герцогского титула, что давало иммунитет от уголовного преследования. Осведомлённые люди поговаривали также о том, что Арата через подставных лиц купил на юге Эсторской империи несколько оазисов. Все эти разговоры, однако, не подтвердились. Похоже, Горбатый вообще не думал, как будет жить в старости.
Борька Левин пришёл к выводу, что Арата был мазохистом. Подсознательно он себя ненавидел и стремился к саморазрушению. И выживал, проецируя эту страсть вовне, делая с другими то, что иначе он сделал бы с собой. Ну там у него ещё много всякой психологии, от которой у меня пропадает аппетит. Поэтому копаться я в этом не буду. Это Борька раскладывал всякие детальки и строил схемы, чтобы разобраться, как оно там в дурной голове вертится. А я считаю, что дерьмо и есть дерьмо. И в его сортах не разбираюсь. Извините за скатологический юмор.
Удивительно другое. Все ведь отлично знали, что мятежи, поднимаемые Горбатым — к тому времени прозвище у него сменилось — неизменно заканчиваются факапом. За которым следуют массовые казни и расправы над мятежниками. Некоторые даже догадывались, что именно Арата и доводил дела до подобного финала, не позволяя мятежу перерасти во что-нибудь конструктивное. И тем не менее, когда Горби — тьфу, то есть Горбатый, извини, Лена… когда Горбатый в очередной раз начинал свою игру, всегда находились желающие верить ему и идти за ним. А потом хрипели на дыбах под кнутами — «он же говорил всё правильно!»
