Будильник на прикроватном столике показывал 3.17.
Включил свет, уставился на телефон.
Два… ноль… шесть…
Два… ноль… шесть…
Как мог он позабыть номер собственного домашнего телефона? Или хотя бы мобильника Терезы? Как такое возможно?
Спустив ноги с кровати, он встал и подошел к окну.
Раздвинув жалюзи, сквозь щелку поглядел на тихую улицу внизу.
Темные здания.
Пустые тротуары.
Подумалось: завтра все пойдет на лад.
Он получит обратно свой телефон, свой бумажник, свой пистолет, свой кейс. Позвонит жене, сыну. Позвонит в Сиэтл и поговорит с ответственным оперативным сотрудником Хасслером. Вернется к расследованию, которое и привело его сюда в первую голову.
Он проснулся от головной боли и солнца, бьющего в комнату через зазор жалюзи.
Перекатился на бок, уставился на будильник.
– Блин!
12.21.
Проспал за полдень.
Итан выполз из кровати, и, уже потянувшись к брюкам, комом валявшимся на полу, услышал стук в дверь. Нет, не так – кто-то уже давно стучался к нему в дверь, а он впервые осознал только сейчас, что отдаленный стук не ограничивается лишь пределами его головы.
– Мистер Бёрк! Мистер Бёрк! – кричала сквозь дверь портье Лиза.
– Секундочку! – крикнул он в ответ. Натянул брюки и доковылял до двери. Отпер замок, снял цепочку, распахнул дверь.
– Да?
– Выписка в одиннадцать.
– Извините, я…
– Что случилось с «первым делом»?
– Я и не знал…
– Вам уже удалось вернуть свой бумажник?
– Нет, я только-только проснулся. Уже и в самом деле первый час?
Не ответив, она лишь опалила его взглядом.
– Я иду в офис шерифа прямо сейчас, – проговорил Итан, – и как только получу…
– Мне нужно забрать у вас ключ, и нужно, чтобы вы освободили номер.
– Чтобы я что?
– Освободили номер. Убирайтесь. Я не люблю, когда мне втирают очки, мистер Бёрк.
– Никто не втирает вам очки.
– Я жду.
Итан пристально вгляделся в ее лицо, ища чего-нибудь – мягкости, трещинки в ее решимости, – но не нашел и капли сострадания.
– Только дайте мне одеться. – Он хотел было закрыть дверь, но она подставила ногу.
– А, хотите понаблюдать за мной? Правда? – Он попятился в комнату. – Отлично. Наслаждайтесь представлением.
Чем она и не преминула воспользоваться. Стоя в дверях, смотрела, как он шнурует туфли на своих босых ногах, застегивает свою запятнанную белую рубашку и две мучительные минуты сражается с галстуком.
Наконец сунув руки в рукава своего черного пиджака, он схватил ключ от номера с прикроватного столика и уронил его в подставленную ладонь по пути к выходу.
Бросив: «Вы об этом ужасно пожалеете через два часа», – Итан направился по коридору к лестнице.
* * *
В аптеке на углу Главной и Шестой Итан схватил с полки пузырек аспирина и понес его к кассе.
– Я не могу за это заплатить, – поведал он, поставив его на прилавок. – Но обещаю, что вернусь сюда с бумажником через тридцать минут. Это долгая история, но у меня адская головная боль, и надо принять что-нибудь сейчас же.
Провизор в белом халате был занят отпуском лекарства по рецепту – отсчитывал таблетки на пластиковом подносе. Опустив подбородок, он поглядел на Итана поверх своих прямоугольных очков в металлической оправе.
– Чего именно вы от меня хотите?
Провизор – лысеющий мужчина по депрессивную сторону от сорока. Бледный. Худой. С большими карими глазами, кажущимися еще больше сквозь толстые, как зеркальное стекло, линзы очков.
– Помощи. Я… мне вправду очень больно.
– Так ступайте в больницу. У меня аптека, а не ссудно-кредитная касса.
На долю секунды Итана оглоушило, в глазах раздвоилось, и он почувствовал, что эта ужасная пульсация снова начинает гвоздить его по основанию черепа, с каждым импульсом посылая по хребту волну парализующей боли.
Он не помнил, как вышел из аптеки.
Снова придя в чувство, осознал, что ковыляет по тротуару Главной, чувствуя себя хуже с каждой минутой, гадая, не следует ли вернуться в больницу. Но этого ему хотелось в распоследнюю очередь. Ему просто нужен какой-нибудь треклятый «Адвил», что-нибудь, чтобы утихомирить боль, чтобы он снова мог функционировать.
На следующем пешеходном переходе Итан остановился. Попытался сориентироваться в направлении, необходимом, чтобы попасть в офис шерифа, когда вдруг вспомнил. Сунув руку во внутренний карман пиджака, вытащил полоску бумаги и развернул ее:
604, 1-я ав.
Он застыл в нерешительности. Как быть? Постучать в дверь совершенно чужого человека и попросить лекарство? С другой стороны, идти в больницу не хочется, а показываться в офисе шерифа в корчах умопомрачительной головной боли никак нельзя. Он собрался надрать кому-нибудь задницу, а это обычно проходит лучше, когда тебя не одолевает желание забиться в темный угол и скорчиться калачиком.
Как там ее зовут?
А, верно – Беверли.
Наверное, заведение вчера закрывала она, откуда следует, что велики шансы застать ее сейчас дома. Черт, да она же сама предложила. Прежде чем наведаться к шерифу, можно заскочить, позаимствовать парочку таблеток и взять эту головную боль под контроль.
Перейдя улицу, он оставался на Главной, пока не дошел до Девятой, а затем обогнул квартал и направился на восток.
Улицы пересекают Главную.
Авеню идут параллельно.
Он прикинул, что идти придется кварталов семь.
После третьего почувствовал, что стер ноги до крови, но не остановился. Хоть и боль, зато отвлекающая от буханья в голове.
Целый квартал между Пятой и Шестой авеню занимала школа, и Итану пришлось ковылять вдоль ограды из рабицы вокруг игровой площадки.
У класса восьми– или девятилетних был большой перерыв, и они были заняты замысловатой игрой в салочки; девочка с белокурыми косичками гонялась за всеми, кто попадался на глаза, и между кирпичными зданиями эхом перекатывался целый хор визгов.
Итан понаблюдал за их игрой, пытаясь не думать о крови, начавшей скапливаться в туфлях холодом между пальцев.
Вдруг белокурые косички остановилась посреди группы мальчиков, воззрившись на Итана.
Еще минутку остальные дети продолжали бегать и смеяться, но мало-помалу остановились и они – сначала заметив, что водящая больше не гоняется за ними, а затем – что поглотило ее внимание.
