— Через два-три дня нас может не быть в живых, — заорал Хорас.
— По крайней мере, похороним Гэхена достойно, — возразил Тимоти.
— Гэхен не в счет! — надрывался Хорас. — Гэхен мертв, и с ним уже ничего не случится! А мы еще живы, и нам не все равно, какая участь нас ждет завтра…
Бун влез на стул и перешагнул со стула на стол, отшвырнув ногой тарелки и приборы.
— Заткнитесь все! — загремел он. — Заткнитесь и сядьте по своим местам!
Крик как ножом обрезало — все повернулись к Буну и уставились на него.
— Ваше вмешательство ни к чему, — резко произнесла Эмма. — Вы не член семьи.
— Вы сами вовлекли нас с Коркораном в свою общину, — ответил Бун, — когда объявили, что поместья нам не покинуть. Тем самым вы дали нам право голоса. Мы с вами в одной лодке. Так что заткнитесь и сидите спокойно…
Все были настолько поражены, что послушались. Тогда Бун добавил, обращаясь к Коркорану, оставшемуся стоять у стены.
— Джей, если кто-нибудь снова начнет орать или вскочит с места, ты его утихомирь.
— С удовольствием, — откликнулся Коркоран.
— Я вполне понимаю, — продолжил Бун, — что это милая семейная свара и что большую часть сказанного не стоит принимать всерьез. Но таким манером вы никогда ни до чего не договоритесь, а принять какой-то курс действий совершенно необходимо. Нравится вам или нет, я выступлю судьей на ринге.
Хорас мгновенно встал — Коркоран оттолкнулся от стены и двинулся в его сторону. Хорас опять сел.
— У вас есть что сказать? — обратился к Хорасу Бун.
— Могу сказать только одно: вы просто ни черта не смыслите в происходящем. У вас нет даже зачаточных знаний, необходимых для роли судьи.
— В таком случае, — ответил Буи, — быть может, вы не откажетесь просветить меня?
— Только не Хорас! — вмешалась Инид. — Он опишет события, как ему видится. И затуманит смысл…
Хорас снова вскочил — Коркоран снова оттолкнулся от стены, и Хорас сел на место.
— Прекрасно, мисс Инид, — заявил Бун. — Изложите свою непредвзятую версию событий. А вы, обратился он к Хорасу, — получите слово позже. Но соблюдайте правила — говорить поодиночке, не кричать и тем более не толкаться.
— Мы группа беженцев, — начала Инид. — Мы…
— Мы не беженцы! — завопил Хорас.
— Заткнитесь! — осадил его Бун. — Инид, продолжайте, пожалуйста.
— Как я уже говорила вам, мы из эпохи, отстоящей от вашего времени на миллион лет. За этот миллион лет человечество изменилось…
— Его принудили измениться! — вмешался Хорас. — По своей воле оно и не подумало бы…
— Как ты можешь быть в этом уверен? — в свою очередь, перебил Дэвид. — К примеру, существует Генри…
— Я вполне уверен, — заявил Хорас. — Бесконечники.
Бун поднял руку, призывая к молчанию. Хорас замолчал.
— Вы уже поминали это слово, — обратился Бун к Тимоти. — Я хотел попросить у вас разъяснений, но в ту минуту прибыл времялет из Афин. Скажите мне наконец, кто такие бесконечники?
— Бесконечники — это иная разумная раса, — ответил Тимоти. — Откуда-то из центра Галактики. Они не биологические существа. Может, некогда и были биологическими, но изменили свою природу и стали тем, что есть.
— В сущности, — добавил Дэвид, — мы знаем о них очень мало.
— Я бы так не сказал, — возразил Хорас. — Мы знаем, хотя бы приблизительно, на что они способны.
— Ладно, — сказал Бун. — Мы отвлеклись от темы. Инид собиралась сообщить, как именно изменилось человечество за миллион лет.
— Из телесных созданий, — ответила Инид, — из существ биологических люди превратились в существа бестелесные, нематериальные, в чистый разум. В наше время люди гнездятся огромными роями на кристаллических решетках. Они…
Вмешался Хорас:
— Это непристойно! Бессмертие…
— Заткнитесь! — загремел Бун. И вновь повернулся к Инид. — Но вы-то люди, самые настоящие люди. И те, что жили на базе в Афинах, тоже люди биологические и…
— Были несогласные, — пояснила Инид. — Были такие, кто решил спастись бегством, лишь бы избегнуть бестелесности.
— Для значительной части человечества, — сообщил Тимоти, — бестелесность оказалась чем-то сродни новой увлекательной религии. Были, однако, и несогласные, притом протестующие весьма бурно. Мы причисляем себя к этим несогласным. Помимо нас, есть и другие, кто предпочел скрыться в различных временных зонах. Мы живем малыми группами, и каждая держится обособленно. Так нас труднее обнаружить. После бегства несогласных бесконечники либо их ставленники стараются нас выследить. По-моему, вера в религиозную сущность бестелесности — выдумка чисто человеческая. Для самих бесконечников это, по моему убеждению, отнюдь не религия, а четкий план, охватывающий всю Вселенную. Бесконечники уверены, что есть лишь одно-единственное явление, способное пережить гибель Вселенной, — это разум. И они поставили перед собой задачу создать сообщество разумов. Конечно, такое сообщество охватывает не только человечество, но и множество других разумных рас Галактики, не исключено, что и всей Вселенной. Возможно, бесконечники в нашей Галактике — всего-навсего небольшая миссия, одна из множества миссий, раскиданных по Вселенной и просвещающих невежественных язычников со всем усердием…
— Безумие! — завопил Хорас. — Говорю тебе, твои рассуждения — полное безумие!
— Понимаете, — вмешалась Эмма, — мы ведь никогда не видели бесконечников. Другие, может, и видели, а мы нет.
— Эмма имеет в виду, — счел за благо пояснить Хорас, — что никто из нас, здесь присутствующих, не видел бесконечников собственными глазами. А другие видели и пришли к убеждению, что все человечество обязано согласиться на жизнь в виде фантомов чистого разума. Это их убеждение превратилось в безумную, абсурдную веру. Несогласные были поставлены вне закона.
— Стоит принять во внимание, — добавил Тимоти тихо, — что человечество созрело для подобных перемен. Оно изменилось задолго до появления бесконечников. К тому периоду, из которого мы сбежали, преобразились и жизненные ценности, и философские воззрения. Человечество устало, ему все наскучило. Оно достигло слишком высокого развития, добилось слишком многого. Дальнейший прогресс перестал кого-либо интересовать. Если говорить в целом, нормой существования стало всеобщее дилетантство.
— А как же вы? — спросил Буи.
— Нас это не коснулось, — заявил Тимоти. — Нас и некоторых других. Мы были отселенцами, отсталыми и неотесанными, живущими вне пределов ослепительного совершенства, в каком погрязло все остальное человечество. Мы пожелали остаться людьми. Мы не доверяли новым идеям. И потому стали изгнанниками.
