Войдя в каптерку. Лапин увидел круглолицую женщину с вихрами медных волос и вызывающе строгими темно-карими глазами.
— Ксения Марковна Сычева, — назвала она себя, — юрист завода холодильных установок.
— Очень приятно, — Лапин церемонно наклонил голову. — Георгий Михайлович Лапин, заведующий кафедрой низких температур. Мы в чем-то нарушили договор с вашим заводом?
— Нет, нет, я совсем по другому поводу, — женщина замялась. — Такая, знаете ли, странная история получается… В вашем отделе кадров я только что выяснила: на вашей кафедре работает некто Ошканов Ефим Константинович.
— Совершенно верно, работает.
— Могла бы я его видеть?
— М-м-м… К сожалению, нет.
— С ним что-то случилось?
— Очевидно, да. Он не вышел на работу, а человек это чрезвычайно пунктуальный, требовательный к себе, — Лапин развел руками. — Я посылал к нему на квартиру, но там — никого.
Женщина в раздумье пальцем уперлась в собственный подбородок.
— Еще вот что, — сказала она, — не позволите ли вы мне взглянуть на вашу лабораторию?
— Милости просим!
Лапин пропустил Сычеву впереди себя, распахнул перед ней двери в лабораторный зал.
— Поразительно! — шепнула женщина. — Все совпадает…
— Совпадает с чем? — приподнял брови Лапин.
— Сегодня за полночь к нам в квартиру постучал мальчик, Ксения Марковна взволнованно защелкала замком сумочки, и это не укрылось от глаз Лапина. — Его зовут Ефимом. Ефим Ошканов.
— Мало ли на свете Ошкановых, — чуть пожал плечами Лапин, — а среди них Ефимов?
Женщина буквально вцепилась в Лапина.
— Он стучал в свою квартиру. Слышите — в свою! И он действительно жил в ней… девятнадцать лет назад. А мальчику пятнадцать. Мало того, он уверяет, что весь минувший день провел с родителями, которых давно нет в живых. И, как мне удалось установить, — это родители вашего Ошканова. Достаточно прочесть его автобиографию, его анкетные данные.
— Постойте, постойте, — нахмурился Георгий Михайлович, не так быстро. Может, мальчишка знает нашего Ошканова и приплел его для пущей достоверности.
— И вашу лабораторию заодно?
Лапин изменился в лице.
— То есть?
— Ночью он вышел из вашей лаборатории — это может подтвердить вахтер. А вот каким образом он оказался в лаборатории, объяснить не в силах. Зато лабораторию описал точно, я теперь сама убедилась.
— Немыслимо!!
Лапин попятился и плюхнулся на металлический вращающийся стульчик.
— Я устроил сегодня разнос нашей ученой братии, — потирая лоб, произнес он. — Кто-то, уходя, оставил включенным тахионный генератор. А кто признаться не желает. Генератор работал всю ночь, и беда могла произойти большая. Но, по совести говоря, я не верю в рассеянность моих товарищей, народ у меня проверенный. Так что разнос я устроил для порядка. Но я совсем выпустил из виду Ефима Константиновича… Извините, пожалуйста, — Лапин вскочил, — садитесь, прошу вас!
— Ничего, ничего, я так.
Теперь они стояли, сосредоточенно глядя друг на друга. Мысли Лапина не путались, не метались в невообразимом хаосе. Уж кто-кто, а он-то умел сопоставлять факты, находить единственно возможный вывод. И даже самая нелепая фантастичность этого вывода его никогда не пугала.
— Скажите, во что одет мальчик? — спросил он.
— Очень странно, знаете ли, одет. На нем костюм с плеча взрослого мужчины. Вид у мальчика в нем весьма комичный.
— Костюм черный, выгоревший на солнце. Пуговицы лиловые, пришитые черными нитками?
— Да, да, совершенно верно!
— Сорочка зеленая с белой полоской. Туфли коричневые с тупыми сбитыми носками, а шнурки желтые.
— Так вам все известно?!
— Фу-ты! — Лапин достал носовой платок и вытер сразу вспотевшее лицо. — Так ведь и до инфаркта недалеко… Ах, Ошканов, Ошканов, ты все-таки сказал свое слово!
— Ради бога, — взмолилась Сычева, — объясните же, наконец!
— Позвольте мне прежде самому прийти в себя, — сказал Лапин. — Вот мы с чего начнем: я должен немедленно видеть мальчика. Михаил! — закричал он. — Миша!
Появился заведующий лабораторией с мотком проволоки на плече и с коробкой под мышкой.
— Генератор не включать, — приказал Лапин. — И никого к нему не подпускать. Слышал: никого! Головой отвечаешь.
— Шеф, — обиделся Миша, — ты меня с кем-то путаешь.
Стараясь не шуметь и через плечо поглядывая на следовавшего за ней Лапина, Ксения Марковна вошла в комнату. И с испуганным возгласом попятилась обратно. На диване, вытянувшись на спине, переплетя пальцы на груди, звучно храпел мужчина преклонного возраста. У него было лошадиное лицо с отвисшей нижней челюстью и седая кудрявая шевелюра.
— Боже мой! — перепугалась Ксения Марковна. — Кто это?
— Рекомендую, — торжественно провозгласил Лапин, — Ошканов Ефим Константинович, инженер-исследователь лаборатории низких температур.
Его голос разбудил спящего. Ошканов открыл мутные, глубоко сидящие глаза и повернул голову. Не узнав стоящей перед ним женщины, он, кряхтя, сел.
И тут увидел Лапина.
— Георгий Михайлович? — удивился он. — Что-нибудь случилось?
— Я думаю, да, случилось, Ефим Константинович. Но прежде познакомьтесь с хозяйкой квартиры, в которой вы изволите находиться.
— Позвольте… Действительно, где это я?
Он озадаченно разглядывал незнакомую комнату, диван, на котором лежал, самого себя. Но, видно, уже начинал кое-что припоминать, лицо его становилось все более сосредоточенным. Увидев наброшенный на спинку стула свой пиджак, Ефим Константинович поспешно надел его. Краснея от натуги и смущения, тяжело дыша, надел и завязал туфли.
— Извините, пожалуйста… — Он исподлобья все поглядывал на Ксению Марковну. — Как неловко получилось… А зеркало у вас где?
Ксения Марковна, еще не обретшая от волнения дара речи, указала на двери в прихожую. Ошканов, шаркая туфлями по паркету, направился вон из комнаты. Уже не соображая, что можно включить свет, он в полутьме прихожей почти вплотную приблизил лицо к зеркалу, сосредоточенно вглядываясь в свое отражение.
Свет включил вышедший за ним Лапин.
— Ничего… — разочарованно пробормотал Ошканов, — никаких следов воздействия…
— О чем вы, Ефим Константинович?
— Я все объясню, разумеется. Но должен сразу сказать, Георгий Михайлович, — ваши надежды на меня не оправдались.
— А вы в этом уверены?
Лапин взял Ошканова за локоть, провел обратно в комнату, усадил на диван и сам сел рядом. Поодаль на стуле застыла Ксения Марковна, все не сводящая глаз со своего ночного гостя.
