Беверли помотала головой.
— Кельвин…
— Я говорю вам. И такая картина не только здесь, но и в других частях его тела. Например, в сердце. Парень умер от острой коронарной недостаточности? Ничего удивительного, потому что связь вентрикулярных стенок с кровеносной системой тоже нарушена.
— Из-за ткани от старого шрама, — возразила Беверли, тряхнув головой. — Кельвин, послушайте. Ему был семьдесят один год. Независимо от того, что было не в порядке с его сердцем, оно проработало более семидесяти лет. То же самое и с его руками. Если бы это нарушение артериол действительно имело место, то его пальцы погибли бы уже несколько лет тому назад. Но этого не случилось. В любом случае это было вновь приобретенным расстройством; ему стало хуже, пока он находился в больнице.
— Значит, вы пытаетесь доказать мне, что машина неисправна?
— Судя по всему, да. Разве не правда, что ошибки регистрации могут возникать по вине аппаратных средств ЭВМ? И что иногда встречаются дефекты программного обеспечения?
— Я проверил машину, Бев. Она в порядке.
Она пожала плечами.
— Простите, но я же не собираюсь покупать ее. У вас где-то возникла проблема. Знаете, если вы настолько уверены в своей правоте, спуститесь в патоанатомию и посмотрите на этого парня в натуре.
— Я пытался, — ответил Чи. — Тело уже увезли.
— Неужели? — удивился Уонека. — Когда же?
— В пять часов, сегодня утром. Кто-то из его компании.
— Но ведь компания находится где-то возле Сандии, — заметил Уонека. — Возможно, они еще не довезли тело…
— Нет, — уверенно возразил Чи. — Его кремировали этим утром.
— Да что вы? И где же?
— В морге Галлапа.
— Кремировали прямо здесь? — переспросил Уонека.
— Я же говорю вам, — сказал Чи, — что с этим парнем определенно связано что-то очень странное.
Беверли Цоси, скрестив руки на груди, взглянула на обоих мужчин.
— Нет с ним ничего странного, — возразила она. — Его компания поступила так потому, что смогла организовать все это по телефону, оставаясь на месте. Звонят в морг, оттуда приезжают и кремируют его. Так случается почти всегда, особенно если у покойного нет родственников. Теперь сотрите все это дерьмо, — посоветовала она, — и вызывайте ремонтную бригаду, чтобы наладить машину. У вас есть неисправный магниторезонансный томограф, а больше ничего.
* * *
Джимми Уонека хотел разделаться со случаем Трауба как можно скорее. Но, вернувшись в отделение «Скорой помощи», он увидел полиэтиленовый пакет, в котором лежали одежда несчастного старика и его личные вещи. Не оставалось ничего иного, как только еще раз позвонить в МТК. На сей раз он говорил с другим вице-президентом, госпожой Крамер. Доктор Гордон был на совещании, и связаться с ним было невозможно.
— Это по поводу доктора Трауба, — сказал он.
— О, да. — Грустный вздох. — Бедный доктор Трауб. Такой хороший человек.
— Его тело кремировали сегодня, но у нас остались кое-какие его личные вещи. Я не знаю, как вы захотите, чтобы мы поступили с ними.
— У доктора Трауба нет никаких родственников, — сообщила госпожа Крамер. — Я сомневаюсь, что кто-нибудь из тех, кто работает здесь, захотел бы забрать его одежду или что там еще осталось. О каких личных вещах вы говорили?
— Ну, знаете, у него в кармане находилась схема. Похожая на церковь или, возможно, на монастырь.
— Да ну?
— Вы не знаете, почему у него могла оказаться схема монастыря?
— Нет, правда, ничего не могу об этом сказать. Говоря откровенно, доктор Трауб в последние несколько недель вел себя довольно странно. Он пребывал в сильной депрессии после смерти жены. Вы уверены, что это монастырь?
— Нет, ни в коей мере. Я просто не знаю, что это такое. Может быть, прислать вам эту схему?
— Если вас это не затруднит.
— А что делать с этой керамической штучкой?
— Простите?
— У него был с собой керамический квадратик. Размером примерно с квадратный дюйм и с отпечатанными буквами МТК.
— Понятно. Это совершенно неважно.
— Я ломал голову, что бы это могло быть.
— Очень просто. Это личная карточка.
— Таких я еще не видал.
— Это новый образец. Мы используем их у себя для прохода через автоматические двери и тому подобных целей.
— Карточку тоже выслать вам?
— Если это не доставит вам слишком больших хлопот. Знаете что, я продиктую вам наш номер Федеральной экспресс-почты, а вы просто положите эти вещи в конверт и опустите в ящик.
«Дерьмо коровье», — подумал Джимми Уонека, опуская трубку.
* * *
Он позвонил отцу Грогану, местному католическому священнику, и поведал ему о схеме, подписанной «мон… ste… mere».
— Наверняка это значит «монастырь Сен-Мер», — сразу же ответил тот.
— Значит, это монастырь?
— Наверняка.
— И где же?
— Понятия не имею. Это не похоже на испанское название. Скорее французское. Sainte-Mere — Святая Матерь — так они называют деву Марию. Возможно, он находится где-нибудь в Луизиане.
— А как бы я мог это установить более точно? — спросил Уонека.
— У меня где-то был перечень монастырей. Дайте мне часок-другой, и я постараюсь раскопать то, что вам нужно.
* * *
— К сожалению, Джимми, я не вижу здесь ничего таинственного.
Карлос Чавес был заместителем шефа полиции Галлапа, но собирался вскоре выйти в отставку. К тому же он был опекуном Джимми Уонеки с первых дней службы парня в полиции. Сейчас он сидел, положив ноги в ботинках на стол, и слушал Уонеку с очень скептическим видом.
— Да, но ведь в этом деле немало странностей, — возразил Уонека. — Несчастного старика находят за Корасон-каньоном, он лишен рассудка, бредит, но у него нет ни солнечных ожогов, даже простого загара, ни обезвоживания.
— Значит, его там бросили. Родственники выкинули его из автомобиля.
— Нет. У него не осталось родственников.
— Ладно, тогда он сам приехал туда.
— Никто не видел автомобиля.
— Что значит «никто»?
— Люди, которые его подобрали.
Чавес вздохнул.
— А ты сам ездил в Корасон-каньон, чтобы это проверить?
— Нет, — признался Уонека после секундного колебания.
— Ты поверил кому-то на слово, я правильно понял?
— Да. Полагаю, что так оно и есть.
— Он полагает! Это значит, что автомобиль может до сих пор находиться там.
— Возможно.
— Ну, что ты сделал дальше?
— Я позвонил в его компанию МТК.
— И что тебе сказали?
— Сказали, что у него была депрессия после смерти жены.
— Логично.
