Лицо толстухи перекосило от ярости, она даже дернулась на стуле и попыталась плюнуть в сторону дознавателя. Тут же среагировал ее бывший любовник: размашисто огрел Бэллу по лицу.
Сильная женщина. Многие после трех-четырех свиданий с Братством Кнута сходили с ума, превращались в хнычущую кучку дерьма и готовы были на все, лишь бы угодить дознавателю. Ведь тот мог оградить жертву от очередной встречи с угрюмыми жнецами боли.
— Вы…
В дверь даже не постучали. Она просто распахнулась от удара, и на пороге возник старший брат Кнута Славей Мад. Его вечно бледная физиономия сейчас была и вовсе бела, словно стены Дома Раскаяния. Нижняя губа коротышки нервно подрагивала, а на верхней блестела капелька пота. Толстыми пальцами брат Кнута мял на животе свою красную тунику.
— Рэм, тебя вызывает Бонз!
— Ты не видишь, что я занят?
— Очень важно, Рэм! — взмолился Славей. — У нас беда!
— Клянусь Лоденом, Мад, ты доиграешься с такими визитами, — покачал головой Консворт. Он ловко поднялся из-за стола и подмигнул Бэлле.
— Шестой, поиграй с ней немножко. Но осторожнее, мне еще нужно будет кое о чем с ней побеседовать. Наверное.
Мертвец пошевелился, сделав тяжелый шаг к пленнице. А Рэм, сделав страшный взгляд, уставился на испуганного Славея. Нельзя мешать работе дознавателя!
Когда за ними закрывалась черная дверь, из недр камеры раздался смачный шлепок. Алай послушно приступил к выполнению приказа хозяина. Щелкнул замок, и брат Кнута выпалил, дав при этом петуха:
— Взрыв, Рэм! Взрыв! Ее величество мертва! Бонз рвет и мечет. Требует тебя немедленно.
Рэм недоверчиво улыбнулся.
— Что?
— Все плохо, Рэм. Погиб наследник! Это убийство, я уверен! Это заговор! Да иди уже, Рэм!
— Так, стоп! — Консворт тряхнул товарища, чтобы тот пришел в себя. — Что случилось?
— Убит Ной Огар!
— Там весь двор перебили, что ли? — окрысился Рэм. — Вдох-выдох, Славей! Я ничего не понимаю.
— Там… ох… ой… Рэм, все плохо! Все плохо! Был взрыв в Верхних покоях. Бонз в ярости. Я так понял, что он считает, будто это дело рук твоих подозреваемых. Я никогда его не видел таким, Рэм. Рэм, что-то будет, клянусь. Что-то будет!
Горячий шепот Славея был чуждым звуком в ослепительно белом коридоре Дома. Далекие крики истязаемых Братством Кнута людей отошли на дальний план, стали ненавязчивым фоном.
— Я понял, Славей. Спасибо, — буркнул Рэм. И благодарность эта была искренней. Обычно дружбы между дознавателями и братьями Кнута не случалось, и отношения Славея и Консворта являлись в каком-то смысле большой редкостью.
Конечно, своего будущего (теоретически) сына Консворт никогда не собирался называть Славеем. Но зато он мог всегда рассчитывать на полезную информацию о делах Братства, а Мад, в свою очередь, частенько получал куски повкуснее, ведь ни для кого не секрет, что дознаватель сам набирает себе Братьев для ведения допроса. И может порекомендовать кого-то из них другим агентам его величества.
Правда, кроме этого, они иногда коротали вечерок за бутылочкой дорогого вина. Но такое случалось нечасто.
— Будь я тобой, Рэм, я бы сбежал, честно, — жалко скуксился Славей. — Ты там осторожнее, да?
— Можешь последить, чтобы мой мертвяк случайно не убил подозреваемую?
Славей засомневался. Видно было, что ему эта идея пришлась не по душе. Мертвецов брат Кнута не любил.
— Хорошо, — кисло сообщил он.
— Спасибо, друг, — хлопнул его по плечу Рэм и зашагал по длинному коридору в сторону лифта.
Кабинет Гатара Бонза, верховного дознавателя, находился на седьмом этаже Дома, в конце белоснежного коридора. Две сотни футов ковровой дорожки. Две сотни кровавых футов. Красный цвет — цвет Братства Кнута, хотя Рэму казалось, что белый пошел бы ему больше.
Два Рыцаря Гнева в тяжелой позолоченной броне и с массивными излучателями в руках остановили Консворта на выходе из лифтовой камеры. Один из них жестом загнал посетителя в сканер, второй уткнулся в показатели мониторов. Лица гвардейцев императора скрывали хищные забрала с узкими, сходящимися к вискам прорезями для глаз. Бесстрастные хранители покоя и порядка.
Наконец проверяющий качнул массивным крылатым шлемом, разрешая Рэму покинуть сканер. Рыцари расступились, пропуская Консворта на ковровую дорожку. Ступать по мягкому ворсу было приятно.
А еще здесь пахло черемухой и свежестью зимних гор. Последний аромат опять напомнил о доме, и Рэму пришлось усилием воли вернуться к делам насущным. Здесь ведь все не просто так. И эти чудесные благовония призваны на службу Верховному дознавателю, чтобы заставить посетителей забыть об осторожности. Размякнуть. Ослабить внутреннюю броню.
На седьмой этаж вхожи были немногие, и аудиенции с Гатаром могли означать как великое возвышение, так и последний крах. Однако Рэм бывал здесь частенько. Возможно, потому что считался одним из лучших дознавателей Дома. Ну, или причиной такой чести был его сгинувший отец. Старший Консворт в свое время дружил с Бонзом, и верховный дознаватель видел в молодом работнике образ давно пропавшего товарища.
За эту симпатию Рэма не любили на других этажах. Несмотря на то, что папочка пропал в Глубине вместе со «Стальным клыком» двадцать лет тому назад, еще до того как младший Консворт поступил на службу императору.
Отношения с отцом достойны отдельного рассказа, но вспоминать о них не хотелось. Были темы и поинтереснее.
Ох, а какой здесь хороший ковер! Хоть снимай сапоги да босиком гуляй! Нужно непременно купить себе такой же домой. Это, интересно, чьих станков дело? Похоже на производство Нуслайта, там вообще лучшие предметы роскоши делают…
Стоп! Опять отвлекся! Ближе к земле, Рэм, ближе к земле! Старик не обрадуется новостям. Думай лучше о том, как ему поведать, что у тебя в каморке сидит предполагаемый заговорщик, а ты не выбил из него ничего полезного за неделю. И, может быть, именно поэтому случилось то, что случилось.
Но кто знал, что за этой троицей может оказаться нечто большее, чем глупый треп? Да и, если честно, Консворт даже сейчас сомневался, что они как-то связаны с происшедшим.
Интересно, что все-таки стряслось? Славей несомненно был испуган, да и прежде никогда фантазией не отличался. А на такой розыгрыш у него не хватило бы еще и смелости. Больно опасная шутка, так говорить о наследнике и ее величестве. На седьмом этаже за такой юмор быстро спускают в темные подвалы, откуда выхода уже нет.
Рэм дошел до обсидиановой двери, у которой с энергетическими алебардами застыло еще два Рыцаря Гнева. Остановился, нервно провел ладонью по затылку, смущенно улыбнулся бесстрастным забралам и кашлянул.
