Профессор обезумел. То извергая бешеные невнятные крики, то разражаясь воющим плачем, он извивался при гробовом молчании амфитеатра. Потом упал и забился в конвульсиях. Рана на голове разошлась. На лицо брызгала кровь и смешивалась с потоками слез.
Охваченных жутким зрелищем гипербореев покинул страх. Они глядели, не дыша. Чем-то сверхъестественным веяло на них от этого рокового, таинственного существа, одержимого каким-то непонятным экстазом.
Вдруг море огней заколебалось… Стало блекнуть… мутнеть… И дыхнуло стынущим сумраком под исполинские своды амфитеатра. Повеяло холодной, межзвездной пустотой. Каменные огни, отражающие скрытый где то в куполе свет, сделались далекими, бледными точками… Померцали…
Слабо мигнули в последний раз… и погасли, все проглотила черная, густая, как смола, тьма. Несколько безмерно медлительных секунд длилась тишина. Амфитеатр онемел от померкшего света.
— О-у-у э-э-и-и-й!.. — разодрал тишину чей-то первый протяжный крик. И всеобщий ужас прорвался. Многоголосый отчаянный вой нарастающей волной прокатился в темноте. Амфитеатр задрожал… Купол отозвался грохочущим рыданием.
Обуянные паническим смятением гипербореи кинулись всей массой в галереи. Но и там был мрак. Тогда лавиной отхлынули обратно, смели тройную цепь хранителей порядка и заметались в непроглядной тьме.
Подхваченный волной горячих, извивающихся тел профессор Тараев тоже носился во мраке. И тоже завывал, ревел, царапал чьи-то нежные, искаженные страхом лица, и безумно хохотал… хохотал…
Вдруг и центре купола сверкнул белый луч света. Отразился в каменных гранях миллионами искр и озарил рассеянным, брежжущим сиянием тысячи мечущихся тел. Потом стал ровно опускаться, в виде светящегося шара, на арену. Стихия слепого ужаса, как но волшебству, оборвалась и замерла. По амфитеатру пронесся единый жаркий вздох. Все взоры устремились к свету.
По мере приближении сияющего шара, под ним стала вырисовываться человеческая фигура старика в длинном золотисто-желтом хитоне. Она спускалась, как бы прищепленная к маленькому светящемуся аэростату. Едва старик-гиперборей коснулся ногами арены, как издал резкий, короткий крик. Арена мигом опустела. На ней остался один старик. Он вынул из под своего хитона нечто вроде большого ключа. Проворными движениями отыскал в полу какое-то отверстие и вставил туда ключ…
Фигура старика и золотистом хитоне спускалась, как-бы прицепленная к маленькому светящемуся аэростату.
Раздался глухой, металлический звон механизма… И вся арена, в двадцать пять саженей диаметром, вместе со стариком, стала плавно подниматься вверх. Сравнялась с первой ступенькой. Поднялась еще выше… и еще… Наконец, выросла в грандиозный цилиндр. Затем, с такой же скоростью, начала снижаться и остановилась на прежнем место.
Старик дал новый свистящий сигнал. Не протекло и минуты, как тысячная толпа гипербореев уже плотной массой стояла на цилиндре, окруженная кольцом охраны. А еще через несколько секунд цилиндр стремглав полетел вниз… И исчез в бездонной трубе. Только слабый свет от шара старика еще продолжал освещать амфитеатр из глубины. Скоро и он пропал. Оставшиеся гипербореи снова оказались и темноте.
Профессор Тураев ничего случившегося в амфитеатре даже и не заметил. Истерзанный, с окровавленным лицом, он продолжал фурией метаться по ступеням с хриплым карканьем. Наскакивал на испуганных гипербореев и несуразно гоготал. Его никто не трогал. Как от прокаженного, все шарахались от него. Несколько раз он был готов свалиться в глубокую, как пропасть, трубу. И только непрерывный строй охраны вокруг нее спасал ученого.
— Профессор!.. Павел Андреевич!.. — неожиданно прозвучал у самого уха геолога голос Захарова. Но профессор не узнал голоса и ринулся дальше, сбивая на пути гипербореев. Механик погнался было за ним. Но наткнувшись на несколько тел, потерял.
Автоматически движущийся цилиндр скоро опять поднялся наверх. И опять нагруженный гипербореями пропал в глубине.
Захаров не успел воспользоваться временным светом в амфитеатре, что бы отыскать ученого. Он только слышал его крики. А откуда доносились они — уловить не мог.
С самого появления в амфитеатре механик сразу понял, что происходило в нем. Подземные жители спасались от катастрофы. Пробитая «Плутоном» брешь, потухший свет, поспешное бегство населения из города — факты, которым не было другого объяснения. Подземные обитатели прятались в какое-то недоступное для магмы убежище, предусмотрительно построенное на случай катастрофы. Может быть это был даже целый городок, вполне приспособленный для жизни.
Катастрофа, очевидно, не была первой. В памяти Захарова всплыла пустая бездна на пути «Плутона». Для него теперь не было сомнений, что там некогда был тоже город. Но его выжгла Кровь Земли и пробила себе новое русло.
Во всяком случае механик не растерялся. Наоборот. Встреча с профессором Тураевым, которого он считал погибшим, сильно ободрила его. Раз спасаются подземные жители, — спасутся и они. А что их ждет впереди? — Захарову некогда было задуматься. Сейчас его больше всего волновало странное поведение ученого. — Что же это такое с ним?.. Как помешанный? — тревожно думал он, стараясь определить по крику местонахождение профессора Тураева.
Когда цилиндр поднялся наверх и принял пассажиров в третий раз. у Захарова сжалось сердце. На ступенях амфитеатра осталось не более трехсот каких то мрачных, полуголых людей, в костюмах цирковых акробатов. Двое из них цепко держали профессора Tуpaeвa. С пронзительным визгом ученый порывался соскочить на цилиндр. Захаров закачался. Он почувствовал, как на его голове ледяными змейками шевелились волосы.
Скоро в амфитеатре цилиндр появился в четвертый раз. И последние триста гипербореев выстроились на нем полукругом. Старик в желтом хитоне высоко поднял над головой светящийся шар и зорким взором оглядел опустевший амфитеатр. Мимолетно скользнул глазами но двум борющимся силуэтам в полутьме верхних ступеней. Там обезумевший профессор бился в руках Захарова.
— О-y-э-и-й! — неожиданно прозвучал из одной галереи звенящий крик. Старик удивленно повернул лицо. По ступеням, задыхаясь, сбегала девушка. Держась одной рукой за грудь, она другой тащила за руку какую-то покорную, измученную фигуру в белом бурнусе. То был инженер Игорин.
Когда они вбежали на цилиндр, старик внимательно осмотрел Игорина и испустив гневно-изумленный звук, сурово их оттолкнул. Девушка вскрикнула и затрепетала. Протянула руки к старику, со слезами стала что-то лепетать. Все ее тело вздрагивало страстной мольбой. Но гиперборей был непоколебим. Его бирюзовые глаза вспыхнули грозным, неумолимым огнем.
