Шли медленно, в понуром молчании. Кирилл подумал, что их шествие напоминает старинный траурный кортеж. Пытаясь уйти от тягостных мыслей, он обратился к американцу в дымчатых очках:
— Этот ваш товарищ, там, — Кирилл кивнул на саркофаг, — кем он был по профессии?
— Энрике?.. Астрофизик, специалист по космическим лучам…
— А что, собственно, с ним приключилось? — спросил Мак.
Американец вздохнул:
— Никто толком не знает. Заболел… Стало хуже, потом вдруг паралич…
— Вдруг? — переспросил Мак.
— Здесь все подробно написано, — вмешался Морстон, снова похлопав по карману своего скафандра. — С чего началось, как лечили. Ваш врач разберется. А что с ним дальше делать, никто из нас не знает.
— Я тоже врач, — заметил Мак.
— О! — воскликнул Морстон. — Прекрасно. А ваша специальность?
— Терапевт…
— Прекрасно, — повторил Морстон, уже без особой убежденности, — впрочем, мне кажется, тут нужен психиатр.
— Почему вы так думаете?
— Знаете ли… — Морстон замялся. — В общем, он был… со странностями. А потом начались галлюцинации…
— В чем они выражались?
— В чем?.. Да так, разное… В его карте написано…
— А ваше личное впечатление?
— Какая ему цена. Я не специалист. Вот, может, Фред скажет, — Морстон кивнул в сторону своего товарища в дымчатых очках, — он жил с Энрике.
— Нет, вначале он был, как все, — возразил Фред, — странности у него появились много позже. Мне кажется, со странностей все и началось. Он очень много работал. Не щадил себя… Сильное переутомление, надрыв, специфика здешних условий. Мозг не выдержал… Что-то там у него “отключилось”, и вот результат… После полуторагодового пребывания здесь мы все со странностями…
— Но вы проходили на Земле тщательную проверку, отбор, — заметил Кирилл.
— Проходили, — согласился Фред, — а так ли она много значит? Металл тоже проверяют, прежде чем из него построят космический корабль. Каких только проверок не придумали… А сколько аварий в космосе произошло именно из-за усталости металла. А человек? Неужели ему быть прочнее металла. Не знаю, может, у вас именно так; наши в здешних условиях долго не выдерживают. Так было в прошлые смены, так и сейчас. Я слышал, у вас в эту смену тоже один свихнулся.
— Да, действительно, — кивнул Мак, — одного отправляем больным. И мне кажется, симптомы сходные, хотя у нашего товарища состояние не столь тяжелое. Именно сходство симптомов заставило меня обратиться к вам с вопросами.
— Тут все подробно написано, — повторил Морстон, извлекая из кармана скафандра большой пластиковый конверт. — Я это вручу вашему медику на корабле.
— Перед отлетом проверялись чисто внешние параметры умственной деятельности, — сказал Фред, — скорость решения задач, число допущенных ошибок, показатели психофизиологической напряженности — частота пульса, данные электрокардиограмм, энцефалографии и еще многое. В определенных пределах по этим параметрам можно судить, достаточна ли мощность мозга каждого из нас для охвата и переработки сведений, поступающих с приборных панелей и даже из окружающего нас мира. Но можно ли по этим чисто внешним проявлениям судить, что в действительности происходит в мозгу человека, решающего ту или иную оперативную задачу или проблему? Где предел информационной емкости мозга, предел допустимых нагрузок, предел прочности как биологической конструкции? Никто этого не знает…
— В чем все-таки выражались странности в поведении Энрике, о которых вы упомянули? — спросил Мак.
— В мимике, выражении глаз, интонациях, жестах… Он стал очень раздражителен, резок, неконтактен, обрывал, когда к нему обращались с вопросами. Он все больше удалялся от окружающих, замыкался… как компьютер без обратной связи. Иногда казалось, что он искал и не находил ответа на какой-то мучающий его вопрос. Потом…
— Стоп, Фред, после доскажешь, — прервал вдруг Морстон. — Смотри, нас встречает сам начальник русской станции.
Кирилл, слушавший американца, тоже глянул вперед. Им навстречу шагал Бардов в окружении участников четвертой и пятой смен.
* * *
Американцы явно торопились. Морстон, возглавлявший их группу, отклонил даже приглашение Бардова посетить Базу.
— Отсюда до вашей Базы далековато, — объяснил он свой отказ, — а нам еще предстоит работа на обратном пути. И мы должны возвратиться к себе засветло. У планетолета очень напряженный график. Завтра полетят наши геологи. Да и у вас перед стартом дел немало…
— Полагал, вы останетесь нашими гостями до отправления “Ветра времени”, — сказал Бардов. — Жаль, что спешите. А я даже думал потом подкинуть с вами двух наших товарищей… Для координации дальнейших планов. Видимо, придется пока отложить?..
— Да-да, — обеспокоенно закивал Морстон, — мы это сделаем обязательно, но… немного позже. Согласуем по радио и встретимся…
Кириллу показалось, что торопился лишь Морстон… Фред и Гибби, по-видимому, не прочь были бы задержаться и распрощались с плохо скрытым сожалением.
Когда американский планетолет улетел, Геворг сказал Кириллу:
— Рыльце у них в пушку, вот что; особенно у Морстона… Подбросили полутруп и сбежали…
— Объясни свой гениальный домысел.
— Не понимаешь? Все эти так называемые “призраки”… их работа… А Энрике — морская свинка. На нем отрабатывалась “методика”. Теперь концы в воду, особенно если он станет трупом во время полета. На Земле нашим еще придется доказывать, что к чему… И оправдываться.
— Но зачем?
— Что зачем?
— Зачем бы им все это?
Геворг усмехнулся:
— Пока не знаю. Может, попозже поймем? Не исключен и примитив: хотят напугать, чтобы мы свернули работы… Наш главный космодром выбран не случайно… И ущелье Копрат подозрительно. Один из самых глубоких разрезов марсианской коры. Там они что-то учуяли, а космодром — удар ниже пояса.
— Чересчур мудро! Подозрительность никогда не благоприятствовала проницательности, Геворг.
— У меня тоже появлялась подобная мысль, — заметил Мак, молча слушавший их разговор. — Потом я ее исключил. Ведь, по существу, “Фантом Азария” не угроза, даже не предостережение. Это скорее приглашение, призыв, обещание чего-то… Он способен возбудить любопытство, интерес, но не страх.
— И лишь попутно переворачивает мозги, лишает человека рассудка, — добавил Геворг.
— Это побочные явления, вероятно связанные с излучением. Убежден, что найдется способ нейтрализовать его.
— Если мы раньше не последует за Азарием и Энрике.
