— На какое-то время вы станете моей женой. Назовите это для удобства браком.
Она начала, было что-то говорить, но он оборвал ее:
— Вы — мой товарищ, земная женщина. На Земле принято ходить парами.
— Удивительно, что у вашего народа нет понятия об эмансипации женщин. Вы в самом деле думаете, что…
— Сейчас опасное время! — рявкнул он. Она отшатнулась, как от удара.
— И я должна приспосабливаться к вашим условиям?
— Конечно!
Сумеет ли он вывернуться и вернуть Битулу или другим кэзо эту женщину? Женщины с трудом подчиняются приказам мужчин…
— И условия требуют, чтобы вы положили руку на мой локоть — вот так. Нет, сначала наденьте перчатки. Засуньте что-нибудь в два лишних пальца. Бумагу, например. Хорошо. Не делайте ничего без моего приказа. Не сразу соглашайтесь со мной, а постепенно. Не думайте о себе как о кэзо, потому что мне это неприятно.
— Но, Ричард, я ведь и в самом деле…
— Конечно, и мы оба знаем это. Но земные условия требуют, чтобы вы как можно меньше помнили о своем происхождении. Вы ведь не хотите оскорбить своих хозяев?
— Нет, Ричард.
— Вот и прекрасно. Впоследствии я объясню вам все подробнее.
Дверь неожиданно распахнулась. В комнату ворвался мужчина с автоматом.
Точно по плану. Но теперь Генри не радовала такая точность. Группа, приписанная к этому зданию, должна была занять его, по крайней мере, в течение получаса — даже при удачном стечении обстоятельств. Каждый человек должен был проверить несколько этажей. Странно, как сумел этот человек ворваться сюда точно в момент начала восстания, преодолев двадцать три этажа?
И почему у него автомат? Ведь по плану полагались газовые ружья, безвредные для детей, но смертельные для кэзо? У самого Генри был пулевой пистолет, но это на особый случай, если бы вдруг возникла необходимость покончить с собой.
— Что это значит? — спросил Генри, шагнув навстречу повстанцу.
Тот не узнал его.
— Это революция, мистер. Мы сбросили власть кэзо. Отойдите в сторону, пока я…
Он упал, коротко вскрикнув, когда Генри ударил его ребром ладони по шее.
— Сирена! — сказал он, подбирая упавший автомат. — Внизу держитесь спокойно, не бегите и не оглядывайтесь.
Если вам вздумается кричать, кричите, но только как землянка.
Она все еще смотрела на потерявшего сознание повстанца.
— Вы ударили его…
— Да, я жестокий человек, — он взял ее за руку и потянул к двери. — Вам не нужно захватить что-нибудь с собой? Мы вернемся сюда не скоро.
— Нет, Ричард.
Минуту спустя они уже стояли на эскалаторе, ведущем к скоростное лифту.
Несколько дверей в зале были раскрыты настежь, небольшие группы людей переговаривались между собой. Очевидно, восстание шло уже тогда, когда он только готовил Сирену к выходу. Значит, лихорадочно размышлял он, оно началось сразу, как они с Битулом вошли в квартиру. Битул поступил мудро, вовремя убравшись отсюда.
Лифт остановился на третьем этаже, и они, выпрыгнув из него, вошли в медленный подъемник.
— Нельзя было допустить, чтобы этот, человек узнал вас, — прошептал он. — На улице не обращайте внимания, если кто-нибудь посмотрит на вас слишком пристально. Хотя, я думаю, в толпе спрятаться легче.
— Я не уверена, что выгляжу совсем как земная женщина.
— Да, не совсем. Но суматоха, поднятая революцией, нам поможет. По крайней мере, я надеюсь на это.
Надеяться на это — единственное, что ему оставалось. В двух случаях он уже ошибся — во времени и оружии. Что будет дальше?
Перед входом в здание стоял еще один человек с автоматом. Пешеходы не обращали на него ни малейшего внимания, как раньше На Битула. Население, казалось, совсем не интересовала революция.
Генри отвернул от часового лицо, у него не было никакого желания, чтобы его узнали.
— Если мы доберемся до подземки, у нас появится шанс.
Он не стал спускаться в подземку из здания — часовой мог его опознать. Сейчас никто не ожидает увидеть кэзо на улице, так что улица будет для них самым безопасным местом.
— Прежде всего они займут правительственные учреждения. Это даст контроль над всем остальным. Мне нельзя рисковать, слишком многие знают меня в лицо. Мы…
— Ричард! — Сирена остановилась.
— Идемте, мы не на экскурсии.
— Ричард, булавки отстегнулись. Чулки…
Черт побери! Этого еще не хватало! Непрозрачные чулки были слишком велики Сирене, и без поддержки булавок грозили свалиться через несколько шагов. Синие ноги…
— Придерживайте их руками! — скомандовал он, но тут же сообразил, что это еще больше привлечет к ней внимание. — Нет! Просто зажмите их ногами. Я возьму такси.
На чулках стали появляться складки, и некоторые прохожие уже обращали на это внимание.
Он метнулся к ближайшему электротакси и швырнул горсть мелочи в приемное отверстие. Дверца распахнулась, и когда автомат рассортировал монеты, заурчал мотор.
Генри вскочил в кабину и подогнал машину к Сирене.
— Залезайте!
Один из зевак рассмеялся. Генри сердито взглянул на него, закрыл дверцу и вывел такси на шоссе.
— Плохи дела, — сказал он чуть погодя. — Мы перекрыли дороги.
— Мы?
— Революционеры. — Вы понимаете, что это такое?
— Вы один из них? — она была явно поражена. — Тогда почему…
— Это длинная история. Мы должны где-то остановиться, пока не кончится эта неразбериха. До темноты нам не удастся покинуть город.
Он оглянулся. Погони не было.
— Пристегните чулки. Мы должны быть готовы ко всему.
— Хорошо, Ричард.
Загорелась контрольная лампочка. Ого, осталось всего две минуты, чтобы найти стоянку. Он подъехал к тротуару. На счетчике стоянки появился красный флажок.
— Проклятье! Часовое ограничение. Слишком мало, — он вытащил из кармана доллар. — Дешевле оставить машину, но тогда мы снова окажемся на улице. Лучше остаться.
— Вы объясните мне? — спросила Сирена, потянувшись к счетчику.
— На Земле всегда приходится платить слишком многое за слишком малое, — ответил он. — Это довольно старый дорожный счетчик. Вы бросаете монету и нажимаете ручку. Если деньги фальшивые или в том случае, если вы остаетесь на стоянке дольше положенного времени на две минуты, в полиции прозвенит сигнал тревоги. Счетчик не примет платы до тех пор, пока машина не съедет со стоянки — это сделано для того, чтобы предотвратить непрерывную стоянку. Сейчас такие счетчики почти не применяются, мало кому в наше время нужны личные автомобили. Но здесь старый город.
