А кто же для них эта Мамуля? Интересно.
Лидер, герр Борман, который, как предполагают, вот-вот умрет? Или тот, что…
Старый Адольф, который, должно быть, в каком-то санатории доживает свой век, пораженный сифилисом мозга, который ведет свое происхождение еще от дней его бедности, когда он бездельничал в Вене – длинное черное пальто, грязное белье, ночлежка.
Очевидно, это злобно-язвительная месть самого Господа, ну прямо как в стародавнем немом кино. Этот жуткий человек поражен внутренней грязью, задохнулся в собственных нечистотах. История наказывает людской порок.
Самым жутким из всего этого является то, что нынешняя Германская Империя есть продукт этого мозга. Сначала одна партия, затем одна нация, затем полмира. И сами нацисты поставили диагноз, определили эту болезнь. Всему миру известно, что этот шарлатан гомеопат, который лечит Гитлера, раньше был специалистом-венерологом. Тем не менее, бессвязная болтовня лидера является святой, служит священным Писанием.
Взгляды, которые заразили цивилизацию, и которые, подобно семенам зла, слепые блондинки-наци спешат занести не только на всю Землю, но и на другие планеты, сеют повсюду скверну и заразу.
Вот вам награда за кровосмешение: безумие, слепота, смерть.
Брр! Она встрепенулась.
– Чарли, – позвала она повара. – Вы уже справились с моим заказом?
Она почувствовала себя совершенно одинокой.
Встав из-за стола, она подошла к стойке и уселась возле кассы.
Никто не обратил на это внимание, кроме молодого шофера итальянца. Он не сводил с нее своих черных глаз. «Джо, так его зовут. Джо – кто?» – ей стало интересно.
Сейчас, вблизи, он не казался ей таким уж молодым, как прежде. Его возраст было трудно определить: та напряженность, которая исходила от него, мешала вынести суждение.
Он то и дело проводил рукой по волосам, как бы зачесывая их назад огрубелыми кривыми пальцами. «В этом человеке что-то есть, – подумала она. – От него исходит дыхание смерти». Это огорчало ее, но вместе с тем и влекло к нему. Водитель постарше наклонился к его уху и что-то прошептал. Затем они оба внимательно посмотрели на нее, на этот раз таким взглядом, в котором был не только обычный интерес к красивой женщине.
– Мисс, – сказал старший.
Оба мужчины насторожились.
– Вы знаете, что это такое?
В руках у него появилась не слишком большая плоская белая коробка.
– Да, – сказала Юлиана, – нейлоновые чулки из синтетической ткани, которую делает только один огромный картель в Нью-Йорке, «ИГ Фарбен». Очень дорогие и редкие.
– Вы угадали, но все-таки сама идея монополий не так уж плоха.
Старший из шоферов передал коробку своему компаньону, который подтолкнул ее локтем по прилавку в ее сторону.
– У вас есть автомобиль? – спросил итальянец.
Он допил кофе.
Из кухни появился Чарли. В руках у него дымилась тарелка с ужином для Юлианы.
– Вы могли бы отвезти меня куда-нибудь?
Неистовые, жгучие глаза продолжали изучать ее, и она забеспокоилась, хотя и чувствовала, что как бы прикована к своему месту.
– В этот мотель, или куда-нибудь, где я смог бы переночевать. Ну как?
– Ладно, – сказала она. – У меня есть автомобиль, старый «студебеккер».
Повар взглянул на нее, затем на молодого водителя грузовика и поставил тарелку перед ней на стойку.
Громкоговоритель в конце прохода объявил:
– Achtung, meine Damen und Herren.
Мистер Бейнис приподнялся в кресле и открыл глаза. Через окно справа он различил далеко внизу коричневую и зеленую сушу, а за ней голубой цвет Тихого океана. Он понял, что ракета начала свой медленный постепенный спуск.
Сначала по-немецки, затем по-японски и только после этого по-английски последовало из громкоговорителя разъяснение, что курить или вставать со своего мягкого сиденья запрещалось.
Спуск займет всего восемь минут.
Затем включились тормозные двигатели, так внезапно и так громко, так неистово трясся корабль, что у большинства пассажиров перехватило дух. Мистер Бейнис улыбнулся, а другой пассажир, сидевший через проход рядом, молодой человек с коротко подстриженными волосами, улыбнулся в ответ.
– Sie furchten dass… – начал молодой человек.
Мистер Бейнис тотчас же сказал по-английски:
– Простите меня, я не говорю по-немецки.
Молодой человек вопросительно взглянул на него и на этот раз то же самое сказал ему по-английски.
– Вы не говорите по-немецки? – удивился молодой человек по-английски с сильным акцентом.
– Я – швед, – сказал Бейнис.
– Вы сели в Темпельхофе.
– Да, я был в Германии по делу. Мой бизнес заставляет меня бывать во многих странах.
Было совершенно ясно, что этот молодой немец никак не мог поверить тому, что кто-то в современном мире, тот, кто занимается международными сделками и позволяет себе летать на новейших ракетах «Люфтганзы» не может или не хочет говорить по-немецки. Он сказал Бейнису:
– В какой отрасли вы работаете, майн герр?
– Пластмассы, полиэстеры, резина, промышленное сырье. Понимаете? Не для товаров широкого потребления.
– Швеция производит пластмассы?
В голосе немца звучало недоверие.
– Да, и очень хорошие. Если вы соблаговолите назвать свое имя, я отправлю вам по почте рекламные проспекты фирмы.
– Не беспокойтесь, это будет пустой тратой времени. Я художник, а не коммерсант. Возможно, вы видели мои работы. На континенте. Алекс Лотце.
– К сожалению, я почти незнаком с современным искусством, – сказал мистер Бейнис. – Мне нравятся старые, довоенные кубисты и абстракционисты. Я люблю картины, в которых есть какой-то смысл, а не просто представление идеала.
Он отвернулся.
– Но ведь в этом задача искусства, – сказал Лотце. – Возвышать духовное начало в человеке над чувственным. Ваше абстрактное искусство представляло период духовного декадентства или духовного хаоса, обусловленного распадом общества, старой плутократии. Еврейские и капиталистические миллионеры, этот международный союз поддерживал декадентское искусство. Те времена прошли, искусство же должно развиваться, оно не может стоять на месте.
Бейнис вежливо кивнул, глядя в окно.
– Вы бывали в Тихоокеании прежде? – спросил Лотце.
– Неоднократно.
– А я нет. В Сан-Франциско выставка моих работ, устроенная ведомством доктора Геббельса при содействии японских властей. Культурный обмен с целью взаимопонимания и доброжелательства. Мы должны смягчить напряженность между Востоком и Западом. Не так ли? У нас должно быть больше общения, и искусство может помочь в этом.
Бейнис кивнул.
Внизу были видны огненное кольцо под ракетой, город Сан-Франциско и весь залив.
