— Ради других, Ник. Ради тех, кто этого не знал. Ради тех, кто верил и надеялся. В этом и было его личное счастье, его движение…
Я вдруг почувствовал себя бесконечно усталым. Может, я не сумел познать себя, да и не пытался.
— Мне легко ответить тебе и на это, Эльза! — сказал я наконец. — Для меня «другие» — это ты. Ты и то, что тебя окружает. Для меня вы — мое движение, мое путешествие к цели. Это не просто слова, Эльза, я так чувствую… Может, ты меня считаешь обыкновенным и посредственным, но для меня истина — в этом.
Эльза остановилась и пристально посмотрела на меня.
— Но это значит, что ты счастлив, Ник! — сказала она и вдруг заплакала: — А я нет… Я хочу идти, как Моисей, через пустыню. Я хочу искать Землю Обетованную… Просто хочу, понимаешь?
И вот я стоял в бункере вместе с еще примерно десятью провожающими и с тяжелым сердцем ждал запуска. Стартовая площадка была огорожена четырьмя башнями довольно причудливой формы. Это были четыре самых мощных кварковых генератора в мире — настоящее чудо техники. Между ними на низкой металлической платформе лежала капсула — идеальная серебристая сфера с иридиевым отблеском. Она была, пожалуй, не больше человеческого роста, я поежился, представив, как, наверное, неудобно будет находиться в ней Эльзе. Среди стоявших рядом со мной я сразу же узнал молодых людей, ехавших с нами в автобусе. Как раз их лица показались мне серьезными и озабоченными, а в их взгляде я прочел тревогу. И вдруг пожалел о том пренебрежении, с каким отнесся к ним, когда мы летели сюда. В сущности, они любили ее и боялись за нее. Впервые по-настоящему испугался и я. Без одной минуты двенадцать в репродукторе раздался тихий звон, потом четко и ясно заговорил спокойный мужской голос:
— Будьте готовы!
— Я готова! — ответил ясный голос Эльзы.
— Я готов! — ответил мужской голос, в котором чувствовалось волнение.
— «Альфа—8», включайте…
— Включаю! — ответил мужчина.
Над четырьмя энергетическими башнями сверкнули и тут же погасли синеватые молнии. Эльза говорила мне, что вокруг капсулы образуется гигантское силовое поле, которое человек не в состоянии себе представить. В одно мгновение капсула исчезла, словно испарилась у нас на глазах. Потом снова появилась, все такая же блестящая, но уже в метре над площадкой. Затаив дыхание, я наблюдал за ней: сфера медленно поднялась и неподвижно остановилась на уровне генераторов.
— «Сигма — 10», вы меня слышите?
— Слышу, — произнес ясный голос Эльзы.
— Есть отклонения на индикаторах?
— Никаких! — ответила Эльза.
— Включайте!
— Включаю! — сказала Эльза.
Это были ее последние слова. В следующий миг сфера засияла, как ослепившее нас солнце. И я уже не увидел, а, скорее, ощутил невероятной силы взрыв.
4.
Первое, что я увидел, придя в сознание, было озабоченное лицо Лоу. Но я не сразу осознал, что это Лоу, а просто видел перед собой обыкновенное человеческое лицо.
— Эльза! — сказал я с отчаянием.
— Эльза? — вздрогнул Лоу. — Какая Эльза?
Но я уже не помнил, кто такая Эльза. Собравшись с силами, я огляделся вокруг себя. Я был в маленькой шлюпке, похоже, находившейся в полете. Какой-то человек у пульта управления смотрел на меня широко открытыми глазами. И вдруг в моем затуманенном сознании словно произошел небольшой взрыв, хотя он осветил лишь немногое.
— Это ты, Гавон? — спросил я неуверенно.
— Я, Славин! — обрадовано ответил пилот. — Это я, брат…
— Где я?
— В шлюпке, в нашей шлюпке. Мы возвращаемся на «Сириус».
Я ничего не помнил — ни шлюпку, ни «Сириус».
— Ты ведь Лоу?
— Да, конечно… Как есть Лоу! — почти заорал Лоу. — Неужели ты ничего не помнишь?
— Смутно! — сказал я. — Очень смутно.
— Неужели ты не помнишь красную луну и статую Моисея? Ну и шутку сыграл с нами этот бородатый старик…
Моисей? Да-да, я что-то припоминал. Статуя, конечно, прекрасная белая статуя…
— Расскажи, Лоу, может, я что-то вспомню.
Лоу озадаченно посмотрел на меня.
— Да что рассказывать! — промямлил он. — Какая-то дичь просто… Мы вчетвером стояли перед статуей и болтали глупости. И тут ты ударил кулаком по колену… И вдруг исчез. Неужели ты ничего не помнишь?
Да, я что-то припоминал… Я падал, падал…
— И что потом? — спросил я.
— Потом? — Лоу вопросительно взглянул на Гавона.
— Рассказывай! — кивнул Гавон.
— Мы прямо пришли в бешенство, когда ты исчез… Искали, искали, нигде тебя нет. Тогда Гавон совсем рассвирепел и тоже стукнул кулаком статую по колену. Но старик на этот раз никак не отреагировал. Мы так обозлились, что решили разбить и статую, и пьедестал, но найти тебя… В конце концов не мог же ты просто испариться! Но под руками у нас ничего не было, чем ее разнести, и мы вернулись в шлюпку, чтобы взять что-нибудь… И…
Лоу в нерешительности замолчал, словно стыдился продолжать рассказ.
— Говори, раз уж начал! — нетерпеливо сказал Гавон.
— Такая вот история! — вздохнул Лоу. — А теперь смотри — не свихнись… Когда мы вошли в шлюпку, представь себе, увидели, что ты лежишь здесь.
Лоу смотрел на меня изумленно, будто не верил своим словам. Но я почему-то не удивился.
— Может, мы сошли с ума, — сказал Лоу. — Но вот то, что мы увидели… А ты хочешь, верь, хочешь, не верь…
Третье лицо наклонилось надо мной — Лусин.
— Ты не сказал ему главного! — произнес он.
— Да, верно…
— В твоей правой руке, Славин, мы нашли вот эту бумажку, — произнес Лусин озадаченно.
И он протянул мне обычную бумажку. На ней было напечатано, какое-то изречение. Я, с трудом разбирая, стал читать:
«Запомни, человек, когда ты в лодке…»
Я не дочитал до конца. В моем сознании вдруг словно прорвало плотину, и на меня водопадом полились образы, картины, воспоминания…
Перевела с болгарского Майя ТАРАСОВАМарго Ращ распахнула люк, ведущий в лазарет «Сорок девятого».
— Пол! — окликнула она, ощущая, как предчувствие беды все сильнее стискивает горло. Оттолкнувшись от края люка, она вплыла в белый стерильный модуль. И медленно перевела взгляд в центр, не желая верить тому, что открылось ее глазам.
Посреди модуля в воздухе зависло вялое и безжизненное тело Пола — широко раскрытые глаза, бледная кожа. Возле руки все еще парил шприц, обвиняюще указывая на труп иглой.
— Господи… — выдохнула Марго, нашаривая поручень.
