Под просторной одеждой Император не разглядел фигуры, но лицо у купца было худым, взгляд твердым и он тут же представил, каким жилистым и опасным может оказаться этот купец, если с него содрать одежду. Уже видя за личиной не купца, а воина он посмотрел на него, как посмотрел бы на врага перед поединком. То, что у купца не было ничего похожего на оружие, в этом он был уверен. Иначе его просто не пустили бы сюда, но умелому человеку многого и не нужно… Но слишком много уверенности было в его лице. Мовсий попытался догадаться и подумав остановил свой взгляд на посохе, что купец держал в руке.
— Это оружие?
Верлен вздрогнул и сделал шаг вперед, на всякий случай загораживая собой Императора. Купец, если у него и было что на уме, виду не показал. Только переложил посох из руки в руку.
— Это-то? — переспросил он. На мгновение он задумался, и казначей уловил эту заминку. Верлен положил руку на рукоять кинжала, но купец сказал. — Конечно, мой господин. Все в этом мире оружие.
При этом он развел руки, словно его слова относились к любой вещи, что окружала их.
— Любая вещь оружие, как любая пища яд, а любой яд — лекарство. Одно переходит в другое…
Казначей не любил мудрствований и протянул руку. Купец безропотно отдал посох. Пальцы Верлена завертели купеческий посох в явной надежде извлечь оттуда клинок.
— Нет, нет, — послышался голос чуть насмешливый голос прогрессора. — Там нет клинка. Посох сам по себе оружие мудрого. Он сверху донизу исписан поученьями наших мудрецов…
Игорь Григорьевич усмехнулся. Александр Алексеевич не врал. Сам посох — от навершья до пластикового кончика, можно было разобрать только в специальной лаборатории, ибо весь он, от начала до конца, был излучателем, который мог работать только в руке Никулина.
Не сумев открыть посоха, Верлен, досадуя, просто отбросил его в сторону, подальше, и тот загремел по каменным плитам.
— Вижу, ты пришел с чистым сердцем, — сказал Мовсий.
Купец поклонился.
— Я чист телом, сердцем и намерениями.
— И чего же ты хочешь?
— Меня зовут Айсайдра Енох. Я купец с островов, которые у вас называют Островами Счастья и пришел к тебе, государь, со своей заботой…
При слове «забота» Мовсий вздохнул. Он вспомнил свои заботы.
— Со своей заботой? Ты думаешь, что у меня своих забот не хватает?
— У каждого из нас свои заботы. Твои — большие, мои — маленькие, но у нас есть кое-что общее…
Мовсию показалось, что он ослышался.
— Что? — переспросил он, одновременно подумав, не кликнуть ли стражу. Уж очень это походило на панибратство со стороны купца.
— В первую очередь мы должны заботиться о своих подданных…
Купец сказал это так серьезно, что помимо воли Мовсий рассмеялся.
— Подданные? Да какие у тебя подданные? Приказчики? Или носильщики?
Айсайдра сложил руки на животе, переплел пальцы. Голос его обрел доверительные интонации.
— У тебя, государь, это люди, а у меня — деньги. Мои золотые кругленькие подданные также требуют внимания, как и простые люди.
Купец поклонился. Почтительно. Он, оказывается, и не думал панибратствовать с хозяином Империи.
— Конечно, мои заботы не сравнить с Императорскими — нам, торговым людям легче. Золото не капризно и послушно, оно без разговоров пойдет туда, куда его пошлют, не то, что живые подданные, но и за золотом нужен глаз да глаз.
— Да что случится с твоим золотом? Оно вечно! Золото и камни переживут каждого из нас.
Мовсий щелкнул по ближнему камню, из тех, что высыпал на стол Верлен и тот покатился, звякая о золотые блюда. Более показного пренебрежения богатством Император позволить себе не мог.
Купец почтительно усмехнулся.
— Конечно, государь, оно вечно. Одна только беда — если не присматривать за ним, оно перестает размножаться.
Мовсий рассмеялся, признав ответ остроумным.
— Зачем тебе золота больше, чем его у тебя есть? У вас ведь на островах, я слышал, золота как грязи..
Купец виновато развел руками.
— Ах, если бы так… Золота у нас много, это верно, но уж чтобы как грязи… Такого, наверное, нигде нет.
— Жаль, — отозвался Император, и купец понял, что Император ему не поверил.
Из-за окна донеслись ритмичные удары. Наступил полдень, и Братья пляской отгоняли Зло от дворца. Император решил побыстрее закончить разговор.
— А что хочешь ты? Денег? Рабов? Оружия?
Купец с благодарностью поклонился.
— Я хотел бы поменять расположение Императора на два этих сундучка.
Он дошел до окна, вернулся с сундучками, и солнечные лучи, отразившись в тысячах граней, брызнули во все стороны от наполнявшего их богатства. Живой свет радостно пробежал по стенам. Несколько мгновений все смотрели, как камни сверкают гранями в солнечном свете, но голос купца вернул их в этот мир.
— Мои Боги сказали мне, что в твоей земле есть место, где еще водятся священные животные — драконы. Я хотел бы оберегать их на условиях, которые знает твой казначей.
Он кивнул в сторону Верлена и замолчал в ожидании ответа.
— Я подумаю, — сказал, наконец, Император, с трудом отводя взгляд от сказочного блеска. — Тебе сообщат мое решение. А пока поживи во дворце. Я прикажу…
Громадное зеркало за его спиной вдруг колыхнулось. Землянину показалось, что оттуда ударил ветер, и в один миг блестящее стекло распалось на тысячи осколков. Не успев погасить любезную улыбку, Мовсий обернулся. Из обрушившегося на пол сияния в комнату вкатились два человека и через мгновение из черной дыры выскочили еще трое.
Первый, что выскочил из зеркала, прыгнул к двери и с грохотом обрушил засов на крючья.
— Стража! — крикнул Император, скорее от неожиданности, чем от страха, но было поздно. Засов прочно держал обе створки.
Нападавшие не казались новичками в своем деле. Они не разглядывали Императорские покои, хотя посмотреть там было на что, не вертели головами, хотя почти наверняка были тут впервые. На бегу, каждый из них коснулся пояса, и тот вдруг, издав вибрирующий звук, раскрылся, превращаясь в стальное лезвие. Расторопно и молча, они окружили Императора и его друзей.
Стояли молча, не нападали, словно ждали сигнала или давали хозяевам время смириться с неизбежной смертью.
— Пятеро на троих, — сказал Верлен, принявший покушавшихся как подарок судьбы. — Не так уж и плохо? А? А то все налоги, наветы да кляузы…Звезды эти сумасшедшие…
Иркон не ответил. С этими пятью все было ясно, только вот пятеро ли? Может все же шестеро? Может быть, Верлен прав и нет никаких Островов Счастья?
Купец остался за их спинами. Он стоял с пустыми руками и, ничего не понимая, таращился на происходящее. На врага он похож не был, но все-таки… Уж больно кстати этот тут оказался.
