- Ну и правильно.
Подошел лифт, Николай поднялся со мной, посмотрел, как я вхожу в квартиру, и только после этого поехал вниз.
Отец с грустью во взгляде помог мне раздеться, поделился какими-то незначительными новостями, хотел, видимо, еще что-то нелестное сказать по поводу моего "ухажера", но воздержался. Я долго приводила себя в порядок, положила на лицо французский ночной крем - слишком активный, чтобы пользоваться им часто, но зато незаменимый, если хочешь наутро выглядеть особенно хорошо, и засыпала с мыслями о том, чтобы прийти на свидание со Львом во всеоружии, чтобы произвести на него впечатление, не разочаровать. Камушку моему нравилось направление моих мыслей, потому что он был теплым и уютным и успокоение исходило от него, как от свернувшейся на груди кошки...
V
Лева позвонил в девять утра. Спала я меньше своих законных восьми часов, но обычной для недосыпа разбитости вовсе не чувствовала. Наоборот, услышав его голос, ощутила прилив радостного и счастливого бодрствования.
- Маша, что если нам поехать за город, покататься на лыжах? - спросил он.
- Я бы не против, но из меня лыжник больно никудышный, - ответила я. Боюсь опозориться.
- Это мелочи. Научу.
- Да и лыж у меня нет.
- А какой размер ты носишь?
- Тридцать шестой.
- Найдем на базе.
- На какой базе?
- У нас с приятелями в Кавголово снята дачка... Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
- Не меньше часа.
- Хорошо. Тогда встречаемся на Финляндском в одиннадцать. Идет?
- Идет, - сказала я.
Во мне поселилось праздничное настроение. Было великое искушение не делать зарядки. Но я поборола искушение, хотя упражнения на растяжку сократила почти до нуля. Когда одевалась, радовалась: вид у меня получился вполне спортивный, и недавно купленный пуховик довершил картину очень даже пристойно.
Уже без десяти одиннадцать я была на вокзале. И Лева тоже был там.
- Ну, молодчина. Бежим. Электричка сейчас отчаливает, а следующая через два часа. Я уж волновался...
Он подхватил мой рюкзачок, заботливо собранный мамой, и мы понеслись.
В будний день народу за город ехало немного, так что мы расположились очень удобно. Я посмотрела за окно: солнце, снег, дачные постройки... Меня захватила перспектива глотнуть свежего загородного воздуха - оказывается, мне так его не хватало.
А Лева говорил:
- И что еще мне в тебе нравится: отсутствие дешевого кокетства. На первое свидание по всем дурацким правилам девице требовалось бы опоздать...
- Так ты разочарован?.. - иронизируя, перехватила я комплимент.
- Да ты что!.. Я был бы жутко разочарован, если бы пришлось менять планы.
- Ты этого не любишь?
- Есть грех.
- А еще есть в тебе грехи?
Я вспомнила реакцию Бурелома на разговор о нем самом и решила воспользоваться проверенным ходом.
- Давай, расскажем друг другу о своих грехах. Ты - первый.
- Да ни за что! - возмутился Феникс. - Перед тобой - только в розовом свете!
- Или, - снова подхватила я, - в пламенных тонах!.. Расскажи, как вы там горите? Это не страшно?
- Когда есть знания и подготовка - ни черта не страшно! - лихо отрапортовал Лева.
Мы рассмеялись. Господи, как же мне было легко с ним, как замечательно. И мне так нравилось его мужское внимание.
- Хотя, если хочешь серьезно, - отсмеиваясь еще, продолжил Лева, - то без осторожности и страховки, тысячу раз проверенной, отработанной поэтапно, по деталям - в нашу профессию лучше не соваться. Помню, падаю я как-то с четырнадцатого этажа - уже тело у меня пошло, уже падения не остановить - и показалось мне в последний момент, что у оператора что-то с камерой не ладится. "Ну, - думаю, - помоги, господи, благополучно приземлиться! Я тебе покажу - второй дубль!.. Ты у меня сам прыгать будешь!.. Попрыгаешь, растакую мамашу!"
- Ну и?..
- Да еще раз сто прыгнуть пришлось, - сказал он небрежно.
- Ему?
- Как же - ему!.. - в голосе Феникса звучали неприкрытые хвастовство и гордость.
- Вот уж не думала, что каскадеры вроде рыбаков - так и норовят преувеличить свои подвиги! Феникс рассмеялся:
- Не обращай внимания: в каждом из мужчин живет маленький Том Сойер, выступающий перед девочкой своей мечты - Бекки...
- Ну так то - Бекки, а то - я...
- Не вижу разницы, - заметил Лева и взял меня за руку.
Рука у него была горячая, крепкая, и от нее исходила такая резкая чувственная волна, что в одно мгновение се импульсы захватили все мое тело. Я была беззащитна и открыта этому напору. И была счастлива своей открытости.
Мы еще присматривались друг к другу, мы еще пытались осознать, что же это так накатывает на нас, но обоюдная зависимость уже прочитывалась слишком явно.
- А почему ты сейчас без работы? Спроса нет? - произнесла я, чтобы немного снять напряжение.
- Спрос-то как раз есть. Но ведь надо же быть довольным конечным результатом - правда? А тут, пока ковыряешься с каждым трюком, пока придумываешь нечто сногсшибательное и головокружительное - да, интересно. Да, захватывает. И на экране за свою работу - не стыдно. Порой покруче Голливуда. А сам фильм - не при красивой женщине будь сказано - дерьмо, "чернуха", от которой за версту отдает пошлостью и низкопробностью. На-до-е-ло!..
Лева снова улыбнулся.
Я его отлично понимала. Понимала, может быть, как никто другой.
- Знаешь, когда я увидела тебя в первый раз, так и подумала: "красивый голливудский волк"...
- Нет, Маша, тут ты не права. Я хоть и не овца, но волков терпеть не могу.
И опять его слова отозвались во мне эхом понимания - полного понимания.
Потом Феникс научил меня скатываться с горы. Горку он выбрал для начала невысокую и пологую. Мне было страшно и на ней, от страха я, конечно, не удержалась на ногах и упала. Лева тут же оказался рядом, помог подняться и аккуратно стряхнул с меня снег. Но уже второй спуск мне удался - Лева замечательно объяснял и показывал, что нужно делать. А на третий раз мне уже нравилось мчаться вниз. Остановилась я даже с некоторым, напоминающим шик, разворотом.
- Ну вот, в будущем году поедешь на зимнюю олимпиаду в Лиллихаммер, зубоскалил Феникс.
И мой ответный смех был несомненно счастливым смехом.
Катались мы часа два, но и их мне хватило, чтобы вовсю насладиться чистым воздухом, солнцем, яркой белизной снега, да к тому же - изрядно утомиться.
В доме совершенно не чувствовалось ни женской руки, ни порядка. Но было тепло, и тепло это приятно расслабляло.
Лева, кажется, откровенно любовался мной, когда я за обе щеки уписывала жареные куриные окорочка и запивала их горячим кофе из термоса.
- Ну, что - нагуляла аппетит, артисточка?
- Еще какой! - весело откликнулась я. Он тоже ел с большим энтузиазмом.
