– К вопросу о хорошем воспитании, Стас Викторович. Если не ошибаюсь, декаду тому назад мои коллеги хотели повидаться с вами. Но вы так спешили, что даже не соизволили уделить им минутку внимания…
Красиво излагает, сволочь. Да, именно на минутку, пожалуй что, и разминулись.
– Это не будет навязчиво с моей стороны, Стас Викторович, если я попрошу вас объясниться, куда именно вы так спешили?
Та-ак…
Это он что, к секвенсору ведет? Они его не нашли, что ли? Странно…
Стоп. Сопли на потом. Это шанс, черт возьми! И нельзя его упустить. А потому – никаких глобальных построений! Ковать железо, пока горячо! Все внимание на генерала, на разговор! Значит: тянем время и валяем Ваньку. Только бы не сболтнуть лишнего…
– Нет, отчего же, – в тон генералу сказал Стас. – Напротив. Мне даже приятно, что моя скромная персона будит в вас такой интерес и живейшее участие… В Пензу.
Брови у генерала взлетели – чуть-чуть, едва заметно, на какой-то миг. Генерал мгновенно овладел эмоциями.
Не ожидал, что игра сразу пойдет почти в открытую?
– И зачем же, если не секрет?
– Да нет, почему секрет, Михаил Алексеевич…
– Алексей Михайлович, – прищурился генерал.
– Простите…
Стас постарался сказать это искренне.
Поверит в оговорку? Ему ни к чему знать, что не только у Старого Лиса на Крысолова была папочка, но и у Крысолова есть файлики на всех тех, с кем прямо или косвенно приходилось пересекаться. На Старого Лиса и его подручных, которым приходилось отстегивать, его ближайшее окружение, которое не участвовало в стрижке Крысолова и дележе шерсти, но знало, как стригут и сколько. И, конечно же, на тех, кому при сдвиге колоды придется отстегивать…
Не стоит кичиться осведомленностью. Иногда это очень сильный козырь – утаиваемая информация.
Пусть думает, что дурашка Крысолов ничего не знает о том, кто такой Алексей Михайлович. Ни о том, как попал в КГБ, ни о том, как выслуживался там, ни о том, что был правой рукой Старого Лиса… Дурашка Крысолов всего этого не знает – и не боится так, как должен бы.
Вот пусть Алексей Михайлович и открывает карты и выкладывает козыри, чтобы припугнуть. Авось и выложит что-то лишнее…
– Так зачем же? – неутомимо улыбаясь, повторил генерал. – Если это, как вы говорите, не секрет.
– Какие же между мной и вами, Алексей Михайлович, могут быть секреты? У вас должность такая – заботиться обо всех нас… – Стас пожал плечами. – В Пензе у меня давние знакомые.
– Ага… Знакомые… – пробурчал Алексей Михайлович, косясь на столик рядом с креслом.
Фрукты, коньячок, криво поломанная плитка черного шоколада… Набор чекиста-холостяка.
Алексей Михайлович глянул на часы, нахмурился. Лоску у него убавилось. А скорее всего, это он сам его убавил. Притушил, как газ на плите. Перестал играть в белого и пушистого интеллектуала, мягкого и доброго, лишь каким-то чудом угодившего в гэбэшники…
Оговорка попала в цель? Купился генерал?
Теперь в кожаном кресле сидел другой человек. Куда более жесткий. И, можно надеяться, желающий выкинуть на стол пару козырей?
– Ладно, Крысолов. – Манера говорить тоже изменилась. Холодно, быстро роняя слова. И еще с этакой пренебрежительностью, как барин к холопу, даже не глядя. – Времени мало. Давайте так…
Алексей Михайлович протянул руку, провел пальцем по краю бокала с янтарным донышком. И вскинул глаза. Уже вовсе не доброжелательные.
– Чтобы вы тут голубоглазого ангелочка передо мной не строили, скажу сразу: кто вы такой и что вы такое, я знаю. А чтобы вы в этом не сомневались… Ну, например, вот интересный факт из вашей биографии. Старому Лису вы отстегивали в месяц пять тысяч драконьих шкурок. Я могу рассказать за что. Нужно?
Можешь… Кто бы в этом сомневался, сволочь ты канцелярская.
Но это – внутри. Держать внутри! А внешне… Стас старательно изобразил человека, пришедшего к себе домой и заставшего там новых хозяев. Сглотнул, на миг пошире раскрыл глаза.
И тут же – холодная маска, словно бы поборол удивление. Как бы обрел контроль над собой, но стал скован. Слишком скован. Будто совсем не ожидал, что генерал мог видеть папочку с надписью “Крысолов”…
– Ну что, Крысолов? Достаточно? Про Графа напоминать не надо?
– Не надо… Только если вы про Графа и мои пензенские похождения и так все знаете… Чего вы хотите?
– Я хочу секвенсор. Точнее, хочу знать, где вы его оставили.
– Секвенсор?..
Генерал улыбнулся. На этот раз зло.
– Секвенсор, секвенсор! Универсальный биоинженерный комплекс “Гончар” новосибирского производства, если вам так угодно! Так где вы его оставили?
Так. Чтобы выглядеть правдоподобнее, нужно что? Правильно, искреннее удивление и легкая издевка над тем, кто рассказывает небылицы. Например, вот так:
– Я, конечно, извиняюсь, Алексей Михайлович, но если бы у меня был секвенсор… Нет, вы всерьез полагаете, что я работал бы гарантом стрелок Живодера, если бы у меня был секвенсор? Да у меня у самого был бы десяток Крысоловов на подхвате! Но – увы. Никакого…
– Хватит! – рявкнул генерал и врезал себе по колену. Вскочил с кресла, ощерился. Глянул на часы, опять на Стаса. Теперь уже по-настоящему зло.
– Я вижу, по-хорошему ты не хочешь, Крысолов? Дохлым бараном прикинуться решил? Думаешь, если в начальники нам идиота поставили, – так и всех остальных теперь можно обвести вокруг пальца, как его? Мол, дайте мне три дня на подбивку дел, а потом я к вам сам прибегу?.. Да?!
Эк его проняло… Он сам на место Старого Лиса целил, что ли?
Но это все потом, потом, потом! Складывать башенки из кирпичиков фактов – потом! А сейчас – действовать! Если держаться и дальше линии “ничего не знаю, и уши у меня холодные”, то надо изобразить сдержанное, но явное возмущение. Иначе не поверит.
– Мне кажется, вы забываетесь, господин генерал… – сказал Стас подчеркнуто тихо.
Генерал открыл рот, но так ничего и не произнес. Прищурился, вглядываясь… Губы у него кривились.
– Хорошо, – наконец процедил он. Заставил себя сесть в кресло. Улыбнулся – выжал из себя улыбку. Глаза остались холодными и злыми.
– Итак, любезный Стас Викторович. Вы разнесли к чертовой матери ферму Графа. Сожгли половину корпусов. Превратили площадку в бойню. Остальных тварей разогнали. Зачем?
Поверил?
Или играет?
В любом случае – не расслабляться. И еще – не слишком-то мягко с ним. Не любезничать. Не успокаиваться тем, что о секвенсоре больше ни слова.
Тот, кто про секвенсор действительно ни сном ни духом, – тот после отступления генерала радоваться не должен. Потому что он и понятия не должен иметь об этом отступлении. А вот что он должен – так это быть оскорбленным за безобразную сцену. Очень оскорбленным.
