Бах-звянг! Бах-звянг!
После десятого «бах-звянга», когда проклятый щит уже стал оттягивать руки, а орк вновь замахнулся для удара, я пошел на хитрость и не стал подставлять под ятаган щит, убрав его в самый последний момент. Орк весь вложился в удар и, не встретив привычной преграды, пролетел вперед, зло зарычав. Чтобы не упасть на землю, Первый сделал несколько шагов, я отскочил в сторону, ударил его щитом в спину, надеясь шипом, находящимся в середине щита, пробить доспех. Удар заставил орка сделать еще пару шагов, и тут мне на подмогу подоспел Халлас.
Обратная часть его боевой мотыги, так похожая на чекан, с протяжным «з-звонг» пробила доспех Первого, убив того на месте.
— Гаррет, что бы я делал без твоей помощи! — усмехнулся в окрашенную кровью бороду Халлас.
— Сзади! — крикнул я ему, предупреждая о подкрадывающейся угрозе.
Низкорослый гном резво отскочил в сторону, крутанулся и атаковал нового врага.
Пчелка стояла на том самом месте, где я ее и оставил. Я даже не заметил, когда горячка боя успела откинуть меня на такое большое расстояние от собственной лошади. Арбалет лежал под копытами Пчелки, в грязи.
Передо мной появился Кли-кли. Гоблин плавным движением опустил руки на пояс, снял с него два тяжелых метательных ножа, которые исполнили в его пальцах сверкающую круговерть, и, схватив оружие за лезвия, швырнул в меня. Я не пригнулся, не шевельнулся и в общем-то даже не успел испугаться, так быстро все это произошло. Один из ножей взвизгнул возле моего правого уха, второй возле левого, едва не срезав его. Удивительно, но я все еще был жив. Мне достало ума обернуться назад. Враг находился у меня за спиной, уже успев замахнуться топором. В глазницах у него торчали метательные ножи гоблина. Орк постоял, покачался на пятках и упал лицом вниз, едва не придавив меня.
— Ты не расплатишься за спасение своей шкуры. — В руках у шута уже была вторая пара ножей.
Я не нашелся что сказать, со стыдом вспоминая, как все мы смеялись над умением гоблина владеть метательными ножами.
Я поднял арбалет и поспешно зарядил его.
— Мы проигрываем, нас только восемь против двенадцати! — заявил мне гоблин.
И когда он еще считать успевает?
— Знаю!
— Так не спи! Слышишь, шаман поет? Когда он закончит творить заклятие, нам станет совсем худо!
Шаман! Я похолодел, наконец понимая, какую беду может нести эта песня.
— Что ты от меня хочешь?
— Найди его и убей! Он где-то прячется!
Легко сказать — убей шамана!
Внезапно Пчелка ударила одного из орков, которого теснил воин Пограничного королевства копытом в незащищенную спину. Воин доделал все остальное.
— Я же говорил, что она боевая кобыла. — У шута даже в такой ситуации достало сил улыбнуться. — Я знаю, что дарить своим друзьям!
Пропели рога, и второй отряд под командованием Фернана, как стальной кулак, на полном скаку ударил в спину орков. Алистан пронесся мимо меня и срубил голову одному из четверых орков, наседающих на Угря. Не могу сказать, что гарракец против четверых противников чувствовал себя неловко, но неожиданная помощь никому еще не мешала. «Брат» и «сестра» в руках воина порхали как бабочки, сливаясь в единый размытый сверкающий вихрь. «Сестра» колола, «брат» рубил. «Сестра» стремительно ударила сверху, целя в голову, орк закрылся щитом, и «брат» тут же вспорол открывшийся живот. Нисколько не смущаясь, я всадил болт третьему орку, попав ему под правую лопатку. Кли-кли юркнул вниз, подрезал сухожилие на ноге четвертого, и Угорь довершил дело, добив упавшего.
— Миралисса! — заорал я, разглядев эльфийку, вооруженную с'кашем. Кольчужный капюшон скрывал ее пепельно-серые волосы. — Шаман, Миралисса!
Она что-то прокричала на орочьем Эграссе и произнесла заклятие, выбросив вперед руку. Под ногами бегущего к ней орка появился лед, и враг, скользя, проехал по нему вперед, удивленно размахивая руками. Его с радостью встретил Фернан, опустив булаву на шлем Первого. Из-под шлема во все стороны брызнула кровь.
В воздухе появились полупрозрачные пузыри ядовито-зеленого света.
— Держитесь от них подальше! — прокричала Миралисса, заставляя свою доралисскую лошадку совершить резкий скачок в сторону. — Эграсса штан нырг шаман дулле!
Эльф, не слушая ее, посылал стрелы, ориентируясь на звучащий голос. Можно было подумать, что Эграсса безумен, иначе зачем палить в абсолютно пустое место на поле? Стрелы волновали воздух, втыкались в землю, пение продолжалось, мыльных пузырей становилось все больше и больше. Кто-то из воинов закричал от ужаса и боли.
Удар опрокинул меня на землю, зубы звонко клацнули.
— Жить надоело?! - проорал Угорь.
Гарракец не спал и вовремя оттолкнул меня от летящего заклятия шамана. Очередная стрела эльфа застряла в воздухе, послышался вскрик, и пение смолкло. Прямо из ничего, можно сказать, из разряженного воздуха появился орк, обряженный в довольно странный головной убор, и повалился на землю.
— Иллюзия невидимости! — крикнул Кли-кли.
Со смертью шамана мыльные пузыри разом лопнули и исчезли.
Над капустным полем и пустой деревенькой больше не было слышно звона оружия. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Я понял, что мы выиграли. Я понял, что мне по какой-то прихоти Сагота удалось пережить эту битву.
* * *
— Спокойно, дружище, осталась пара стежков, и я закончу. — Угорь, ловко орудуя кривой иглой, накладывал швы на лоб Фонарщику.
Мумр шипел, морщился, но терпел. Орочий ятаган задел Фонарщика и срезал лоскут кожи с его лба. Когда бой закончился, все лицо и одежда Мумра были залиты кровью, и теперь гарракец суконной ниткой пришивал обратно свисающую на глаза Фонарщика кожу.
— Хватит меня мучить, Угорь, и так крови натекло! Лучше бы Миралиссу позвал.
— Миралисса занята, надо спасать тех, кто попал под магию шамана. Угорь наложил еще один стежок. — А что крови много, это не страшно, при ранах в лицо всегда так, гораздо опаснее было бы, если бы проткнули твой живот и оттуда не вытекло ни капли.
— Ловкий гад мне попался… — Мумр поморщился, когда Угорь стал вязать узел. — Теперь через весь лоб шрам пройдет.
— Говорят, они украшают, — хмыкнул Угорь. — Делер, дай свою "Ярость глубин".
Карлик оторвался от чистки лезвий секиры и протянул гарракцу флягу с карликовским пойлом. Угорь намочил тряпицу и безжалостно приложил ее ко лбу Мумра. Фонарщик взвыл, будто его посадили на горячие угли.
— Терпи, если не хочешь, чтобы рана загнила. Фонарщик с исказившимся от боли лицом кивнул и взял из рук гарракца тряпку.
