Более крупный из Экхат взъерошил мех на голове. Вероятно, это движение выражало беспокойство, и Эйлле снова включил свой прибор.
— Заключительный аккорд! — возопил переводчик, когда Экхат повернулись друг к другу. — Условие минимизации!
— Смотрите, — мрачно заявил Эйлле. — Сейчас вы увидите один из немногих элементов, которые можно наблюдать на всех переговорах с Интердиктом.
Экхат стали обходить друг друга, сокращая радиус орбиты. Их верхние конечности начали подниматься, потом шестиногие твари словно раскрыли друг другу объятья. Движения стали рваными и утратили естественность. Талли охватило дурное предчувствие. Люди в это не вписываются, сказал он себе. В сущности, ничто здравое в это не вписывается.
Внезапно тот, что был выше, прыгнул на своего напарника и оторвал ему одну ногу. Густая белая жидкость хлынула потоком, раненый запрокинул голову и завопил. Этот скрежещущий вой пробирал до костей. Экхат сцепились, рухнули на пол и начали бороться, точно два тиранозавра. Они буквально рвали друг друга на части, вопя от боли и ярости.
Кэтлин прижалась к Кларику и закрыла глаза. Эйлле и Яут наблюдали, неподвижные, как парные статуи.
— Вы знали! — выпалил Талли. — Знали, что это случится!
— Это неизбежно, — бесстрастно заметил Яут. — Члены Интердикта считают: любой, кто вступил в контакт с низшими формами жизни, безнадежно осквернен. Этим двоим не позволят вернуться. Они уподобились нам и осквернят любого из своих соплеменников. Можешь считать это стерилизацией.
— Ужасно, — вздохнула Кэтлин. Ее лицо раскраснелось от нестерпимой духоты, но пунцовые пятна лишь ярче оттеняли смертельную бледность.
— Они — Экхат, — возразил Эйлле. — У них так принято.
— Давайте уйдем, — взмолилась девушка. — Они нам все равно больше ничего не скажут, а я не могу стоять столбом, когда они рвут друг друга на части.
— Мы обязаны наблюдать, — произнес Яут. Он смотрел не моргая, ни одна вибриса не дрогнула. Талли вспомнил, что когда-то уже видел эту позу. Кажется, «смирение-и…» Да. «Смирение-и-отвращение».
— Судя по отчетам, — бесстрастно добавил Эйлле, — любая попытка удалиться до конца схватки приводит к тому, что они прерываются и уничтожают тех, кто пришел на переговоры.
Движения Экхат стали более вялыми. Противники слабели, но продолжали сражаться в луже вязкой белой жидкости. Похоже, они были настроены не оставить друг от друга даже клочьев.
— Как… — Кэтлин сдавленно всхлипнула, затем заговорила вновь. — Как они могли поработить джао, если не могут вынести даже разговора с вами?
— Постулат о том, что джао могут быть полезны, выдвинула Полная Гармония, — сказал Эйлле. — Не Интердикт.
Тот, кто напал первым, приподнялся, потом рухнул на палубу, точно спиленная секвойя. Он уже не пытался встать, лишь подергивался, его глаза медленно желтели. Второй, ковыляя на трех оставшихся ногах, продолжал терзать своего соплеменника, пока тот не замер. Похоже, на это ушли последние силы. Какое-то время он раздирал собственную плоть, но вскоре тоже перестал шевелиться.
Вспышки света стали реже. Эйлле шевельнул вибрисами и огляделся.
— Мы можем уйти. Более того: должны уйти. Кларик обнял Кэтлин за плечи и повел ее вверх по трапу.
Талли поспешил их нагнать.
— Никогда не верил в Экхат, — признался он вполголоса, когда они прошли через отсутствующий люк. — Я думал, это просто пропагандистские штучки.
Кэтлин обернулась. Глаза у нее совсем покраснели.
— Джао никогда не лгут. Ну, или почти никогда. Может быть, это особенность их культуры, или у них так устроено сознание — не знаю, но тем не менее. Они могут преувеличивать, причем иногда настолько входят во вкус, что забывают о чувстве меры. Они могут о чем-то умалчивать. Но никогда не выдумывают. Поэтому наша увлеченность романами и фильмами кажется им чем-то странным, даже отталкивающим. Для них художественный вымысел — это просто ложь, и ничего больше, — она пригладила слипшиеся от пота волосы, убирая с лица челку, и вздрогнула. — Но насчет Экхат они явно не преувеличивали.
Эйлле и Яут забрались в корабль за ними следом.
— И как нам лететь? — спросил Кларик. — Корабль поврежден. Они снесли нам внешний люк.
— Я могу сгенерировать поле, которое укрепит внутренний, — отозвался Эйлле. — Расход энергии возрастет, но мы, вероятно, сможем долететь.
Кэтлин прижала здоровой рукой сломанную.
— А если не долетим? У вас есть скафандры?
— Для джао, — ответил Яут. — Но не для людей. Корабль не был рассчитан на перевозку представителей вашей расы.
Значит, они могут не вернуться. Они трое — Кэтлин, Кларик и он сам. Взбешенный, Талли плюхнулся в свое кресло. Просто потому, что Экхат не могли подождать пару секунд!
С ума сойти. Хотя…
Плевал он на это с высокой вышки!
После того, как Эйлле вывел небольшой кораблик из недр судна Экхат, Кэтлин нашла на складе продовольствия какой-то ароматный напиток и с видом заправской стюардессы угостила всех присутствующих. Эйлле и Яут отказались: они были слишком увлечены изучением записи переговоров. Однако их подергивающиеся вибрисы указывали на другую причину.
Бедные! Все, что им было необходимо — это от души искупаться!
Примерно так же вела себя после долгих официальных встреч и Банле. Как только мероприятие заканчивалось, она немедленно устремлялась к ближайшему водоему.
Наверно, это что-то вроде жажды, которую испытывает человек, только что переживший напряженную ситуацию. Кэтлин не удивилась, когда Талли и Кларик, осушив свои чашки, попросили еще.
Вернувшись в свое кресло, она поняла, что чувствует себя ужасно. Голова шла кругом, перед глазами плыли туманные пятна. Потом начался озноб. Это действительно потрясающе… в том смысле, что могло вызвать нервное потрясение у кого угодно. Вонючий корабль с сумасшедшим экипажем… Кажется, омерзительный запах застрял где-то в носу, а кости до сих пор гудят от невыносимого грохота. Двадцать лет джао говорили людям об Экхат, но никто им по-настоящему не верил. Вот вам и польза от литературы и художественного воображения. Яркие описания, возможно, произвели бы на людей более сильное впечатление, чем логические доводы.
И ей еще казалось, что она постигла всю глубину чуждости инопланетных рас! По сравнению с Экхат джао можно считать поистине… человечными. Во всех смыслах этого слова.
При всем своем богатом воображении люди не могли себе представить, какие опасности таит космос. Да, она должна вернуться и предупредить отца.
— He-сбор урожая… — Кларик, склонившийся над экраном терминала, поднял глаза. Он снова изучал рабочий архив и явно не нашел там ничего, внушающего оптимизм. Возможно, сама Кэтлин выглядела не лучше. Синий китель генерала измялся и потемнел от пота.
