– Позвольте мне повторить, – продолжил принц. – Панга выполнит любое ваше желание. Ни я, ни Донован, ни даже ваш учитель Хеор – никто не в силах заставить вас действовать против своей воли. Все будет так, как вы захотите. Но можете ли вы позволить себе хотеть, как вам хочется?
«Вас не удивляет это словосочетание – проблемы всемогущего?» – вспомнил Валентин. Да, сегодня я готов поговорить на эту тему!
– Даже не вопрос, – усмехнулся Валентин. – Насколько я понимаю, вы живете с этим уже несколько сотен лет? Поделитесь опытом?
– Насколько сумею, – развел руками Акино. – Не забывайте, что мое всемогущество изрядно преувеличено. В отличие от вашего.
– А мое на Земле и вовсе не действует, – парировал Валентин. – Сейчас мы в равных условиях, принц. Так что же вы мне посоветуете?
– Не будьте так уверены насчет Земли, – улыбнулся Акино. – А вместо совета я расскажу вам одну притчу. Давным-давно, когда вас еще не было на Панге, а меня – в стране Эбо, жил на Побережье один могущественный тальмен. Талисман выполнял любые его желания – передвигал горные хребты, строил города, останавливал солнце. Так продолжалось сотни и сотни лет, и тальмен всегда добивался всего, чего бы ни пожелал. Но однажды во дворец к тальмену явился дикарь в ожерелье из крысиных зубов и в смердящей набедренной повязке. За сотни лет тальмен настолько привык к всемогуществу, что даже не задумался, как столь неподобающий посетитель смог пройти сквозь толпы подхалимов и лизоблюдов, в избытке ошивавшихся возле дворца? Тальмен спросил: чего ты хочешь? – на что дикарь молча выхватил меч и нанес рубящий удар сверху вниз. Тальмен вздохнул и пожелал, чтобы дикарь растаял в воздухе, – таков был его излюбленный способ расправы с неугодными. Меч разрубил голову тальмена, и мозги пополам с кровью потекли по мраморному полу.
Какая же это притча, подумал Валентин. Это история самого Акино! Но чтобы Корг разрубил ему голову? Не ожидал!
– Первая проблема всемогущества, – продолжил Акино, – заключается в том, что оно никогда не продолжается вечно. У вас, Валентин, оно обычно длится всего несколько секунд, после чего отступает на месяцы и годы. Но так везет далеко не всем.
– И какова же мораль этой притчи? – полюбопытствовал Валентин. – На аллаха надейся, а верблюда привязывай?
– Я сделал для себя другой вывод, – пожал плечами Акино. – Всемогущество – неплохой инструмент, но это только один инструмент. И здесь мы сталкиваемся со второй проблемой всемогущества.
– Понимаю, – усмехнулся Валентин. – Оно не хочет быть инструментом!
– Вы уже имели дело с Могучими талисманами, – кивнул Акино. – Когда наступает Время Темных Сил, они обретают собственную волю, и не каждый оператор способен заставить их подчиняться. На следующем уровне могущества талисману уже не требуется Время Темных Сил.
– Вот даже как, – хмыкнул Валентин. – И как оно выглядит? Как талисман спорит со своим владельцем?
– Я уже рассказал как, – ответил принц. – Он просто перестает подчиняться. Чтобы вернуть утраченные возможности, человек соглашается стать рабом талисмана.
– Не понимаю, – покрутил головой Валентин. – Какое же это всемогущество, если сам ты – раб талисмана?
– Значительно большее, – ответил Акино, – чем в случае, когда выбираешь свободу.
А ведь он до сих пор рассказывает свою историю, понял Валентин. Но если Акино выбрал тогда свободу – почему я с ним сейчас разговариваю? Мозги на полу – довольно смертельная штука!
– И что же вы выбрали? – прямо спросил Валентин.
– Я похож на покойника? – улыбнулся Акино. – Разумеется, я выбрал рабство.
Валентин явственно ощутил пустоту в животе, и даже ослепительно белый солнечный свет потускнел, словно небо заволокла незаметная глазу дымка.
– Но как же?… – начал Валентин и не решился закончить. А если Акино до сих пор раб своего талисмана? Что мне тогда делать?!
– Вот мы и добрались до третьей проблемы, – сказал принц и посмотрел Валентину за спину. – К сожалению, говорить о ней сейчас значит обречь вас на верную смерть. Даже само знание о том, что она существует, может сослужить вам дурную службу.
– Тогда зачем вы о ней говорите? – спросил Валентин.
– Мне хочется, – ответил Акино, заглянув Валентину в глаза, – чтобы ваш путь отличался от моего. Вы же знаете, как я ценю, – он сделал паузу и чуть-чуть прищурился, – культурное многообразие!
Многообразие это запросто, подумал Валентин. У меня на Земле от этого многообразия уже искинты с ума сходят. Только дай Всеславу волю, и это «многообразие» так на Пангу ломанется, что никакие талисманы не помогут, сколько к ним в рабство ни записывайся.
– Спасибо за рассказ, принц, – вежливо поблагодарил Валентин. – А относительно текущей ситуации у вас будут какие-нибудь пожелания?
– Да, конечно, – кивнул Акино. – Не надо уничтожать созданную вами планету. Поверьте, ни к чему хорошему это не приведет.
Валентин разинул рот и поперхнулся ответом:
– А… А… Э…
Акино улыбнулся, поднял ладонь, призывая Валентина помолчать, и повернулся вправо, приглашая Тангаста присоединиться к беседе.
– Рад тебя видеть живым, Шеллер, – прогудел Тангаст, передвигая наплечную сумку со спины на объемистый живот. – Я пришел, чтобы выполнить просьбу своего старого врага.
С этими словами он вытащил из сумки пузатую бутылку, под самое горлышко заполненную клубящейся тьмой.
– Хеор умирает, – сказал Тангаст, ставя бутылку на ладонь и поднимая ее на уровень глаз. – У него осталось Силы всего на несколько слов.
Умирает?! Валентина бросило в дрожь. Но это невозможно, Хеор должен был обрести бессмертие – ведь он выучил Тенз-Даля, Мага Тьмы, иными словами, Валентина Шеллера! Почему же тогда…
Суд Силы, понял Валентин. Я думал, что его проиграл Розенблюм. И еще я почему-то думал, что мое тогдашнее желание исполнится навсегда.
Первый закон всемогущества. Оно когда-нибудь кончается, и можете быть уверены, в самый неподходящий момент. Покинув Пангу, я обрек Хеора на верную смерть.
Валентин сжал губы и кивнул Тангасту:
– Позволь ему их сказать.
В черноте бутылки вспыхнули две красные точки.
– Будь ты проклят, Шеллер! – выполз из горлышка громкий шепот. – Ты обманул меня! Твое обучение не закончено, ты отказался от Дара Силы, а значит, до сих пор не узнал свое истинное имя! Из-за тебя я не могу даже умереть!
Что характерно, подумал Валентин, наши гроссмейстеры опять не смогли прийти к единому мнению.
– Как скажешь, Хеор, – кивнул он в ответ. – Я действительно проклят. Полегчало?
– Убей меня, – прошипел бывший великий маг, – или дай мне учить тебя дальше! Восемь лет я терпел эту пытку, бессильный что-либо изменить. Но сейчас, когда мы встретились лицом к лицу, я требую от тебя сделать выбор! Во имя всего, что мы пережили вместе…
