Грибову аплодируют, кричат «ура» и не верят. Слушатели его пропитаны уважением к собственности, идея коллективной науки им чужда. Нефть принадлежит Рокфеллеру, химия Дюпону, уран — Джеллапу, должны быть собственники и у открытий. Пар, — это Уатт, Эдисон — электричество, отмена землетрясений — Грибов…
И председатель говорит в заключительном слове:
— Наш замечательный гость проявил еще одно выдающееся качество — скромность. Но мы, восхищаясь, сожалеем, что скромность помешала мистеру Грибову открыть нам секреты творчества. Мы так и не узнали…
После заседания обед. Заставленный стол, бутылки, вазы с фруктами. Грибову представляют дам с огненными диадемами в волосах и уважаемых мужчин в черном. Называют сотни имен, и Грибов тут же их забывает. Твердит: «Очень приятно, очень приятно», отказывается от вина, улыбается в ответ на улыбки. Где–то в середине обеда его берут под руку… Приземистая машина мчится за город. Там поле с подстриженной травкой, белая труба на колесах уже ждет, растопырив крылья. Салон с покатыми стенками, стюардесса со служебно–восторженной улыбкой, конфетки от тошноты, синее небо, ватные облака, сиренево–клетчатое в просветах.
К концу декабря в полном изнеможении Грибов возвратился в Калифорнию. Он заказал билет на теплоход «Лесозаводск». Нарочно выбрал советское судно, чтобы не было ни одного корреспондента («один вопросик, мистер Грибов»). Но планы его нарушил Мэтью. Он так упрашивал хотя бы Новый год провести вместе. И Грибов не отказал. Вспомнил гофрированную конуру на Мохо–Айленде. Так хорошо было сидеть там, выгребать консервы ложкой и всю ночь напролет рассуждать о секретах земной коры. Так бы встретить Новый год.
Увы, эпоха конуры ушла в прошлое. Ныне Мэтью — губернатор, встреча проходила в губернаторском дворце. Стоя на лестнице, Мэтью пожимал руки полузнакомым и незнакомым гостям. Увидев Грибова, обрадовался, обнял и тут же отвернулся к следующему гостю. Грибов поднялся по лестнице. Наверху оказался стол с бутылками и вазами, уважаемые мужчины в черном с незапоминающимися фамилиями и блестящие женщины с огненными диадемами в волосах. Грибова тут же взяли в плен три хорошенькие девушки, начали задавать вопросы, играя глазками и откровенно кокетничая. Впрочем, можно ли их осуждать? Второй месяц они всюду читали и слышали о самом замечательном, самом гениальном из иностранцев. Конечно, им лестно было бы, чтобы гений оценил их красоту, проявил внимание, влюбился бы… Вот подруги завидовали бы!
— Вам нравятся американские женщины? — спросила одна. — Или русские красивее?
— И вы всегда были таким умным, с самого детства? — добавила другая.
А третья завершила:
— Расскажите нам, как вы делаете открытия.
Грибов пытался рассказать про эстафету, про мальчика на небоскребе, про лестницу научного вдохновения…
— Ой, я все поняла! — воскликнула первая девушка, хлопая в ладоши. — Я так ясно вижу эту лестницу. И вы в комбинезоне с тяжеленной ступенью на плече на фоне неба. Впрочем, нет, вы уже уложили ступень. Сейчас спускаетесь за следующей. А вы уже знаете, для какой страны та новая ступенька?
Грибов замкнулся. Не из газеты ли эта очаровательница? Обронишь намек — и завтра же будет анонс: «Грибов предсказывает следующую катастрофу в Чили». Биржа заволнуется, чилийские акции полетят вниз, кто–то разорится, кто–то нагреет руки. А на самом деле Грибов пока не знает, какая борьба первоочередная. Есть три кандидата на помощь — Чили, Греция, Бирма. Везде ведутся исследования. Старик Карпович сейчас в Греции, Тася собирается в Бирму. И страны–то небогатые, своего урана у них нет.
А впрочем… впрочем, если подумать, можно обойтись и без урана.
Достаточно сделать скважину, как в Солано, отсосать из нее жидкий металл, снизить давление… и лава пойдет сама собой. Излишек выльется на поверхность, подъемное давление уменьшится, исчезнет первопричина землетрясений, что и требуется.
Только скважина нужна побольше — не скважина, а шахта. Нужен настоящий искусственный вулкан — и не временный, а постоянно действующий, этакий предохранительный клапан, снимающий лишнее давление.
Мысль?
И кроме того, искусственный вулкан принесет прямую выгоду. Его можно превратить в электростанцию, использующую подземное тепло — тепла лавы и газов, как на Горелой сопке.
Пожалуй, на такое предприятие отважится и небогатая страна. Тут расходы окупаются. И катастрофа отменяется, и получается электричество.
Заметив, что их собеседник замолк, девушки придумали новый вопрос:
— Что вам понравилось больше всего в Америке? Какой штат самый красивый? Калифорния, конечно?
Грибов сухо извинился. Он покинет их общество ненадолго. Он сожалеет…
В саду было темно, сыро и тепло, как будто апрель начинался, а не январь. Скользили по кронам лучи от фар. Грибов нашел уединенную беседку, сел спиной к дороге, задумался.
…Итак, искусственный вулкан — вот правильное решение. Оно правильно всюду, где катастрофу вызывает избыток подземного давления. Есть, однако, и другие землетрясения — провальные, где причина — недостаток давления. Магма уходит из–под коры, глыбы провисают, проседают, рушатся… Серьезное затруднение. Впрочем, нет, затруднение это кажущееся. Рядом с недостатком всегда есть избыток, рядом с избытком — недостаток. Они связаны между собой, как лицо, и затылок. Если плита проваливается — значит, она чересчур тяжела. Можно облегчить ее таким же искусственным вулканом, но помельче, отсасывать вещество из самой плиты, не из–под фундамента.
Правда, и тут есть трудность, немалая трудность с отвалами. Из–под земли выльются огненные озера, не всякой стране это понравится. Куда девать лаву? На Камчатке из остывшей лавы готовили дорожные плиты, блоки для стен, химические чаны, кубы. Лотом из базальтовой лавы стали извлекать железо, хром, никель, магний… И все равно лавы было слишком много. Вокруг вулкана громоздились целые горы отвалов. Пришлось прорыть канал и спускать излишки в Тихий океан…
Вдруг загорелось небо — не в воображении, здесь, над Сакраменто. Зажглось багровое солнце, завертелось над садом. Расцвели огненные цветы на дымных стеблях, рассыпали лепестки зеленые и малиновые.
«Салют? — подумал Грибов. — Ах да, я в Америке, встречаю Новый год. Не везет мне с этими встречами. Когда–то на Камчатке извержение помешало, тут замечтался, прозевал время. Надо идти скорее, а то заметят… обидятся. Только мысль не потерять бы. Значит, на чем я остановился?»
Мы прорыли канал и лаву спускали в океан. Но это почти стандартное решение. Ведь землетрясения поражают в большинстве приморские страны. Если страна не захочет громоздить лишние горы на своей территории, можно скважину сделать наклонную, устье вулкана вывести в море. Пусть растет остров. Никто не откажется от нового острова.
