За лобовым стеклом беспорядочно теснились машины разных марок; выше, на фоне черного неба, дружелюбно подмигивали цветные объемные буквы. В течение некоторого времени Поль смотрел на них, не улавливая смысла, потом они сложились в слова:
«79-й фестиваль рыболовов-натуролюбов приветствует своих участников!»
«Береги природу и рыбу — главные сокровища Ниара!»
«Рыбку в котелок бросай, да и пить не забывай!»
Поль решил, что второй и третий призывы друг другу противоречат: рыбу надо или беречь, или в котелок, разве можно это совместить? Впрочем, думать он больше не способен, его ресурсы на сегодня исчерпаны. Мозг, изнуренный работой в запредельном режиме, справлялся только с простейшими операциями: раз фестиваль — значит, где-то есть буфет; если буфет — значит, ужин.
Поль выбрался из машины и пошел к кострам. Вот странно, вместо термоплит настоящий огонь… Около костров разговаривали, хохотали, немузыкально пели. Женщин было немного — такие же веселые и шумные, как мужчины, в вязаных шапочках, расстегнутых куртках с капюшонами и высоких сапогах. Поль спросил у какого-то парня, где здесь буфет.
— Какой буфет? — удивился веснушчатый, с обветренными губами, нетрезвый парень. — Ты чего, разве не это? Зачем тебе в буфет?
— Я есть хочу, — объяснил Поль.
— У нас едят рыбу и пьют… все. Понял? Ты рыбу любишь?
— Люблю.
Поль ничего не имел против рыбы. Особенно если она съедобная.
— Тогда ты наш человек! Пошли.
Его увлекли к костру, дали миску с густой перламутровой ухой и ложку. Пока Поль ел, рыболовы обменивались мнениями: чего это он такой странный? Вон какие глаза, и шел как на автопилоте… Наверное, что-то употребил.
Приняли за наркомана, мимоходом отметил Поль. Ничего, вполне приличная легенда… Если нубовцы его отловят, он прикинется наркоманом. Хотя нет, не пройдет: исследование зрачка сразу покажет, что ничего он не употреблял. А вот выдать себя за рыболова-натуролюба — это можно. Вон их сколько собралось, отличное прикрытие. Заодно готово объяснение, почему так долго болтался в воздухе: искал своих. Но лучше, если его не отловят.
Поль съел две миски ухи, потом его попытались напоить. Ни в коем случае нельзя: во-первых, неизвестно, что с тобой произойдет после алкоголя, если ты находишься в состоянии экстрасенсорного истощения (термин Поль сам изобрел — а как еще это назвать?); во-вторых, завтра ему надо быть трезвым.
— Я не могу. Я такую штуку принял, что от спиртного мне в два счета станет плохо.
Вроде бы рыболовы приняли это к сведению, но после того, как Поль съел еще полмиски ухи, его опять начали уговаривать.
— Ты послушай… — убежденно бормотал парень, который привел его к костру. — Водочка — она не вредная, она от всего помогает. И от твоей штуки поможет, так что давай, пей! Ты после нее прыгать будешь. Во, мы сейчас выпьем и будем плясать вокруг костра! Только сначала выпьем… Ты всех тут обидишь, если не выпьешь — и меня, и его, и нашу девушку… Потому что все мы пьем, а ты нет, и нам будет обидно, как будто прямо в душу нагадили. И его тоже обидишь, — собеседник ткнул пальцем в сторону рыболова, который храпел в стороне от костра, завернувшись в шкуру из синтетического меха, — а он хороший человек. Не надо людей обижать, выпей!
По мере того как парень излагал свои аргументы, у Поля крепла неприязнь к нему — и острое желание дать в челюсть. Все-таки удержался. Осложнения сейчас ни к чему, да и нехорошо бить тех, кто тебя накормил. Кончилось тем, что Поль сбежал от своих сотрапезников, вернулся на аэростоянку, заперся в «сюрикене» и уснул в пилотском кресле.
Снилось что-то тревожное, то накатывающее, то отступающее, как волны прибоя (может быть, море?), а утром его разбудил таймер. Неподалеку от аэростоянки обнаружилась кабина с туалетом и умывальником. Поль умылся; бросив монетку в автомат, получил одноразовую зубную щетку с белоснежным слоем пасты, почистил зубы. Потом нашел павильон с буфетом (все-таки есть тут буфет!) и позавтракал, выпил две чашки крепкого кофе.
Серый зимний рассвет. Большинство рыболовов-натуролюбов отсыпались после вчерашней пьянки, но кое-кто уже проснулся и возился около лодок. Поль ненадолго превратился в Полину Вердал. Ориентир на севере от лагеря, как будто не слишком далеко. Лучше сходить туда пешком, это вызовет меньше подозрений. Он участник фестиваля, захотел прогуляться. Натуролюбы наверняка слоняются по окрестностям, кто же им запретит… Поль купил в буфете бутылку дешевой водки и сунул в карман — так, чтобы горлышко торчало наружу. Для камуфляжа.
Не хотелось ему идти в ту сторону. Там гнездилось что-то жуткое, отвратительное — Полину Вердал при соприкосновении с этим бросало в дрожь, да и базовой личности становилось не по себе. Но там находилась Тина, поэтому Поль пошел.
За ночь Лиргисо избавился от симптомов простуды, прежнее богатство интонаций к нему вернулось. Утром он, не вылезая из нефритового бассейна с теплой ароматизованной водой, дистанционно провел совещание с топ-менеджерами «Кристалона». Тина при этом присутствовала, и ей пришлось выслушивать, как изощренно и въедливо издевается господин Мерлей над своими подчиненными. Досталось каждому из участников совещания. Лиргисо утверждал, что оклады в «Кристалоне» высокие и сотрудники довольны, но Тина давно бы ушла туда, где платят поменьше, зато нет такого директора. Когда она сказала об этом, Лиргисо скорчил загадочную ироническую гримасу, однако ничего не ответил. Тина усмехнулась: обычно он так делает, если нечем крыть.
После бассейна он сделал макияж в черно-золотой гамме и пожаловался, что не может отправиться в таком виде на работу или на переговоры с заказчиком — на Ниаре это сейчас не принято. Ничего, когда он станет властелином Ниара, он сам будет диктовать и моду, и условности. Вопиющие проявления дурного вкуса он приравняет к криминалу и введет за это уголовную ответственность, а такие безобразные сборища, как фестиваль рыболовов-натуролюбов, категорически запретит.
— Я все-таки выдворю их отсюда. — Лиргисо прищурил удлиненные макияжем глаза. — Там столько открытого огня, что пожар спишут на их небрежность, и никакого расследования не будет. Фестиваль прикроют. Вечером я…
Мелодичная трель. Он достал из кармана передатчик, бросил с выражением досады:
— Мерлей.
— Господин Мерлей, это начальник охраны. — Низкий, хрипловатый мужской голос. — Проект «Гости». На вашу территорию проник посторонний.
— Докладывайте. — Лиргисо присел на край столика с косметическими принадлежностями.
— Он пришел из лагеря рыболовов, пешком. Взрывчатки у него нет, мы несколько раз просканировали. Мальчишка лет двадцати, хорошо одетый, для человека с Савайбы слишком загорелый… хотя они могли воспользоваться гримом. Это не один из тех, кого засняли в космопорте. Похож на пьяного или наркомана: идет медленно, иногда останавливается и стоит с полузакрытыми глазами. В кармане бутылка. Да, только что закончили сверку с нашими савайбианскими записями: его там нет. Что с ним делать?
