Хэмиш остановился: лестница казалась неподходящей для его больших широких ступней, – но через несколько секунд пожал плечами и начал подниматься – быстро и даже лихо. По правде сказать, он наслаждался приключением.
Наверху он повернулся и несколько секунд ждал, чтобы точка догнала его, потом отступил в сторону, давая ей пройти и снова повести его – как будто это реальный предмет, а не эрзац. Не иллюзия, созданная пластиковым диском в его левом глазу. Увы, у них был только зрительный контакт, и потому точка-проводник оставалась двумерной, без псевдопараллакса ее трудно было заметить. Тем не менее Хэмиш прошел за ней в небольшую нишу, уставленную пыльными томами, многие из которых стоили больше всего его дома.
Точка превратилась в изображение плывущей бесплотной человеческой руки в зардозианской[21] белой перчатке; эта рука театрально повернулась и указала на нарядную резьбу на книжном шкафу темной древесины.
Пожалуйста, потяните эту резьбу на себя. Дверь откроется.
Неслышно пройдите через нее и закройте за собой ПОЧТИ до конца, но не позволяйте ей захлопнуться.
Хэмиша, сердце которого отчаянно колотилось, немного успокоило то, что голос старался оставить ему выход. Меньше похоже на ловушку.
Он погладил резьбу и подумал: способен ли кто-нибудь сегодня так изящно украсить древесину? Конечно, поборники так называемого «века дилетантов» утверждают, что можно возродить любое умение, мастерство и искусство прошлого – не с помощью машин, но усилиями восторженных любителей.
Хэмиш находил это утверждение неверным, высокомерным и даже отвратительным.
Он потянул там, куда указывала рука. Рычаг плавно, бесшумно повернулся на петле, и весь шкаф передвинулся на несколько сантиметров. Хотя он был уставлен тяжелыми томами, шкаф двигался легко – по-видимому, на современных креплениях. Внутри Хэмиш увидел темный проход.
Его правый глаз ничего не различал во мраке, зато левый углядел слабые очертания соединения пола со стенами, и это помогло Хэмишу идти. Он потянул за собой шкаф – почти закрыв его, и пошел вперед, вспоминая рассказы По.
Впереди прямо перед вами на уровне глаз в стене тяжелая панель.
Два метра. Теперь один.
Приложите руки туда, куда указывает моя рука.
Вытянув руку, Хэмиш почувствовал слабую нервную дрожь в пальцах. Даже зная, чего ожидать, он ощутил холодок, когда его рука прошла сквозь руку в перчатке, не встретив физического сопротивления. Трудно подавить миллионолетние инстинкты.
Возьмитесь за засов.
Осторожно тяните панель влево, пока не появится щель.
После паузы появился добавочный призыв к осторожности.
Можете смотреть, но не издавайте ни звука.
Он отодвинул в указанном месте деревянную заслонку и чуть склонил голову, неудобно пригнувшись.
Уровень глаз. Верно. Для человека ниже ростом.
С той стороны было темно, но его глаза быстро привыкли, даже правый, которому не помогали. Вскоре Хэмиш разглядел другую комнату – с богатыми панелями на стенах, с каменным сводом, как в библиотеке у него за спиной. Вдоль стен ниже его во множестве ниш стояли мраморные и бронзовые статуи; выше тоже были ниши со статуями – второй ярус балконной колоннады. Сейчас Хэмиш смотрел сверху вниз, со второго яруса, из-за скульптуры – какой-то индийской танцовщицы или богини с вызывающей страсть фигурой, тонкой талией и всего одной парой рук.
Глядя мимо соблазнительного пупка, Хэмиш увидел внизу десятка два фигур, собравшихся вокруг единственного источника света на столе. Расходясь, точно лепестки темного цветка, их движущиеся тени пересекали пол и поднимались на стены, переплетаясь, искажаясь, – удлиненные человеческие силуэты среди наблюдающих со стороны изваяний. Разговор был слишком тихим, чтобы Хэмиш мог разобрать слова, хотя сразу узнал ястребиные черты Тенскватавы, лицо хозяина, Руперта Глокус-Вортингтона, и еще несколько знаменитостей из обеих фракций, с бледными, еле видными лицами, но с горящими в свете лампы глазами.
«Я думал, они пошли обсуждать подробности союза, – думал Хэмиш. – Жизненно важные вопросы: как распределить власть и что за политику проводить. Но это похоже на какую-то церемонию. Может, я наблюдаю за инициацией иллюминатов?»
Хэмиш ощутил легкую дрожь.
«Я был уверен, что такие вещи – просто слухи или романтические преувеличения, взращенные моими коллегами, писателями-фантастами. Означает ли это, что у олигархов действительно есть освященный ритуалом внутренний круг? К которому теперь приглашают присоединиться Пророка? Но не меня?»
Хэмиш подавил досаду и сосредоточился на любопытстве, гадая: «Как мои источники могли так меня подвести?»
Однако… вскоре Хэмиш обнаружил, что пересматривает свое первое впечатление. Поведение людей, собравшихся внизу вокруг стола, не обнаруживало никакой упорядоченности, единообразия, последовательности. Никаких символических регалий. Никакого ритмичного пения. Только гул встревоженных голосов.
Один из кружка, хозяин обширного поместья, чуть повысил голос, отвечая на вопрос. Руперт махнул рукой, указывая на стол, в его голосе явственно слышалась ворчливая тревога. И Хэмиш сумел расслышать несколько отрывков.
– …в моей семье три поколения…
Потом:
– …внезапно началось прошлой ночью…
И наконец:
– …никогда не делал ничего подобного!
Неожиданно Хэмиш понял, что речь идет об объекте, лежащем в центре кружка собравшихся. Теперь стало ясно: то, что он вначале принял за тусклую настольную лампу, оказалось чем-то совсем иным. Округлый кусок стекла величиной с голову человека и – с дрожью осознал он – формой напоминающий голову. И словно светится изнутри.
Контактная линза в левом глазу в ответ на интерес Хэмиша начала действовать, устремившись к объекту, творя чудо увеличения и детализации изображения. Разница между изображениями, полученными двумя глазами, ненадолго вызвала у Хэмиша головокружение. Потом он закрыл правый глаз. Но даже после этого, разглядывая только увеличенное изображение, не сразу понял, что именно видит.
Это хрустальный череп. Одна из тех странных реликвий, из-за которых ломают головы герои фильмов, еще более глупых, чем мои. Хотя в большинстве случаев это оказываются современные подделки.
Конечно, «большинство» совсем не означало «все». Антропологи признавали, что некоторые из них действительно древние, но все равно это были не более чем произведения искусства – эти природные куски кварца, которые покрыли искусной резьбой ремесленники минувших дней, не проявляли никаких волшебных свойств. Однако некоторые из этих странных скульптур никогда не представали перед публикой, их никогда не изучали технические специалисты, что и порождало массу страшных историй.
