Уэс. Утопия все это. Может, когда-нибудь она и станет реальностью-лет через десять, через двадцать. Но сейчас? Сириус пока не освоен. Когда еще там все наладится!..
Барри подходит к другой витрине-опять приключенческие сцены.
Барри. А здесь?
Уэс. Не смешите меня! Великое приключение. Битвы с плотоядными растениями, с чудовищами, с туземцами- курам на смех! Планета Сириус — безмятежный край. Если угодно, скучный. Хищников там нет, туземцев тоже. Сила тяжести чуть поменьше земной, чувствуешь себя на удивленье легким. Климат мягкий, таких резких перепадов температуры, как у нас, там нет. Зимой — минус пятнадцать, летом-плюс двадцать четыре, кондиционер и тот лучше не сделает. Синее небо, покатые волны холмов, цветы на берегах ручьев. Зеленые луга, светлые, чистые леса. Красиво, должно быть. Идешь-и ни одного человека. И вообще ничего. Луга, кустарники и лес. Ей-богу, недели через две вам все это опостылеет.
Барри. Не знаю… Звучит по крайней мере увлекательно. А неурядиц и на Земле хватает. Кому охота воевать, может записаться добровольцем на Восток. Драка с красными уже больше ста лет не утихает. О ней даже говорить перестали. Но на Сириусе? Что может быть лучше безмятежного мира.
Уэс. Вообще-то в логике вам не откажешь. Здесь не много найдется таких, кто смотрит на это, как вы. Вы что, приезжий? Барри. Да.
Уэс замечает на куртке Барри пилотский значок.
Уэс. Вы пилот? В отпуск приехали?
Барри. Нет, не в отпуск. Пять лет на рейсовых машинах летал. Пять лет-это больше чем достаточно. А о Сириусе я много слышал. Работа на Сириусе была бы мне очень по душе.
Они медленно идут дальше, мимо других театров, изредка задерживаясь у рекламных витрин.
Уэс. Вы летчик. По-моему, у вас определенно есть шансы. Такие люди, как вы… В большинстве на Сириус записываются зеленые юнцы, бродяги, а еще те, у кого земля горит под ногами. Но вы-то летчик…
Барри (заинтересованно). Думаете, у меня есть шансы?
Уэс. Конечно. Более того, летчики нужны. Ведь только самолет позволяет освоить безлюдные просторы. Есть громадные территории, которых еще никто не видел, белые пятна на карте. А условия-просто идеальные для летчика! Погода почти всегда замечательная. И каждый полет-прорыв в неведомые края, открытие! Пилот, не старше тридцати… Да вам любой позавидует!
Барри. Вы хорошо осведомлены. Уже бывали на Сириусе?
Уэс (задумчиво). На Сириусе? Да, конечно. Бывал.
Барри. А почему вернулись?
Коридор меж тем расширился, превратился в подобие зала. Здесь тоже сумрачно, тоже слоняются какие-то люди, без дела, выжидающе. В боковых стенах — ниши, закрытые двери, над ними лампы, красные или зеленые. Там и сям вывески, обычные или светящиеся: ГЛОБОРАМА.
Уэс. Здесь начинается глоборамная зона. Театр живых впечатлений. Слыхали?
Барри. Слыхать-то слыхал. Но сам не видел. У нас такого нет.
Уэс (с коротким смешком). Охотно верю. Фантастическая штука. Всего несколько лет как придумана. Только в Санта-Монике. Лицензию держит «Сириус-Транзитный». Не хотите словить кайф?
Барри. Кайф… Вы это о наркотиках?
Уэс. Ну что вы. Я имею в виду глобораму. Ведь, собственно, это не зрелище, это непосредственное переживание, прямое участие. Потому мы и говорим «кайф», хотя наркотики здесь ни при чем. Это непревзойденный генератор иллюзий.
На лице у Барри опять мелькает недоверие-недоверие к соблазнам этого города. Он уже готов отказаться. Но тут его взгляд падает на фотографию… Барри. Ведь это же Гас! Гас Гриффин.
Уэс. Верно, он самый.
Барри. Я его… его родственник. Меня зовут Барри Гриффингер. Гас фамилию укоротил.
Уэс встречает сообщение Барри с полнейшим равнодушием. Вроде бы и не слышит.
Уэс. Меня зовут Уэс Шнайдер. Очень приятно, Барри.
Барри. Гас и глоборама… Какая между ними связь?
Уэс (насмешливо фыркает). Гас Гриффин-знаменитость. Он все сделал, чтобы стать популярным. Своим успехом он и обязан этой популярности. Ему ничего не стоило сняться в кино, участвовать в шоу. Теперь у него нет на это времени, а жаль.
Барри присматривается к снимкам внимательней — в основном это полетные сцены. В нем просыпается интерес.
Барри. Здесь что, особая программа? И она имеет отношение к полетам?
Из полутьмы выходит пожилой мужчина в берете с вышитой эмблемой «СТ».
Билетер. Само собой, мистер, тут вы сможете полетать. В ракете, пилотом. Подниметесь высоко в небо — неповторимое впечатление. Можно быть полным профаном в этом деле-и все равно будешь вести машину, что называется, с закрытыми глазами. Доставьте себе удовольствие, мистер. Не пожалеете…
Барри еще сомневается, но тут билетера поддерживает Уэс.
Уэс. А почему бы и нет, Барри? Всего-то несколько долларов, для тебя сущий пустяк. Ты же не из той голытьбы, которая норовит пробраться сюда любыми способами. Они за это последнюю рубаху отдадут. Но впечатление и впрямь необычайное, поверь.
Барри (билетеру). Сколько же вы берете?
Билетер. Десять долларов. Прошу, кабина свободна. Заходите.
Уэс (вдогонку Барри). Это недолго, каких-то несколько минут, я подожду!
Барри входит в демонстрационную кабину. Это круглое помещение, вместо стен и потолка-серовато-белый купол экрана. Посредине одно-единственное зрительское место, удобное кресло с толстой мягкой спинкой и подлокотниками. Перед креслом пульт, точь-в-точь как в кабине ракеты. Билетер приглашает Барри сесть.
Билетер. Пристегните ремни! И наденьте вот этот шлем!
Тихий шорох из динамика.
От шлема к штепсельному контакту на приборной доске ведет кабель. Билетер проверяет, правильно ли вставлена вилка. Подтягивает ремни, плотно обхватывающие бедра и плечи Барри.
Билетер. Все в порядке, сейчас начнем! Приятных развлечений, мистер!
Билетер выходит из кабины, закрывает дверь, купол экрана смыкается. Барри один.
Свет гаснет… Мгновение тьмы, затем мигающие сполохи огня, тревожные, резкие. На слепяще-оранжевом фоне четкими линиями прорисовывается оправа выпуклых кварцевых стекол кабины.
Свистящее шипение и треск.
Металлический голос из микрофона. Десятисекундная готовность! Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… пуск!
Последнее слово тонет в оглушительном реве старта.
Тяжесть, кровь отливает от мозга. В этот миг огненные сполохи уходят вниз, на секунду в поле зрения обозначаются силуэты зданий, а еще через несколько мгновений открывается широкая панорама Земли… Затем горизонт вдруг наклоняется, мимо летят клочья облаков.
