Алексей Доронин - Сорок дней спустя

- Гляньте, что тут.

Это была половина его запасов, причем не лучшая - подгнившая картошка и морковка да старые соленья. Остальное он спрятал в другом месте. Данилов отметил про себя, что деревенские, в отличие от бывших хозяев "Оптимы", сидят на голодном пайке. Иначе бы отнеслись спокойнее к находке.

- Что-то тут мало, - вздохнул пожилой мужик.- Надо его самого найти.

- Так ведь это… - голос парнишки звучал растерянно, - на сходе же решили… не есть.

- Молодой ты еще. Что нам сход? Им знать не надо. Скажем, кабанчика застрелили.

Сход. Данилов с трудом сдержал усмешку. В постъядерной Сибири прорастали элементы демократии. И кто-то еще говорил про заложенное на генном уровне рабство русского человека. Но когда весь смысл фразы дошел до него, он похолодел.

И стоило ему испугаться, как он выдал себя. Может, запах страха действительно существует, а может, люди могу улавливать колебания чужого биополя.

- Подожди-ка… - услышал он голос "дяди Жени". - А что если он еще тут.

Данилов мысленно выматерился.

- Эй, умник сраный! - голос старшего зазвучал громче, и Александр понял, что эти слова предназначаются ему. - Лучше выходи. Пока вместе с хатой не спалили.

В комнату вошли еще двое, угрюмые небритые мужики с ружьями. Остальные теснились в сенях, кашляли и вполголоса переговаривались.

Данилов понял, что они боятся его, несмотря на численный перевес. Возможно, потому, что уже сталкивались с людьми, которые отошли от нормы еще дальше, чем это людоедское племя… Они тоже боялись, и в этом он видел свой единственный шанс.

- Тащите бензин, - скомандовал старший. - Он, кажись, по-русски не понимает. Думает, мля, в прятки с ним играть будем. Устроим ему баньку по-черному.

*****

Они услышали не то вой, не то мычание. А спустя секунду сообразили, что доносится оно со стороны печки.

- Явление Христа народу, - изрек старший. - И кто у нас тут?

В голосе его читалось облегчение. Он подошел поближе и посмотрел наверх. Человек был жалок, он дрожал и пускал слюни, закрывался трясущейся рукой от направленного ему в лицо фонаря. Губы человека шевелились.

- Что городит, не пойму, - мужик прислушался и полуобернулся к своим. - Херня. Стишки какие-то.

- Доходяга, - со смесью презрения и сочувствия произнес молодой.

- Ага, - кивнул "подкулачник". - У меня вон сосед… жену схоронил, детей схоронил, но держался. Осталась собака. Потом полакала водички после дождя и подохла…. Свихнулся. Лежал как бревно и глазами хлопал, пока не окочурился.

- Хватит трещать, - оборвал обоих староста. - Борька, Сема, - подозвал он похожих как две капли воды здоровенных лбов, ждавших в сторонке. - Снимите его, и пошли во двор, там колода есть. Он, кажись, не ходячий. Я их таких навидался в городе. А ты, Ваня, топор неси. Ты, дед, целлофан возьми у меня в рюкзаке. Прямо здесь его разберем.

На секунду они потеряли доходягу из поля зрения. А когда повернулись к нему, на них смотрело дуло ружья. Ближе всех на линии огня находился Иван.

- Не надо меня жрать, - во взгляде незнакомца не было и намека на безумие. На мирное и безобидное безумие. - Подавитесь. Оружие на пол, а то малец голову потеряет.

*****

В комнате установилось шаткое равновесие.

- Да мы, Санек, людей не едим, - проговорил Пал Дмитрич, назвавшийся старостой, хотя в прежней иерархии муниципальных чинов такого не было, - Но собак надо кормить? А тут ты… думали, уже кончаешься.

- Да хоть бы и сами. Ваше дело, что жрать, - не узнавая себя, Данилов брал быка за рога. - Только не пойму, какого хрена вы ко мне в дом приперлись? Сижу, никого не трогаю, и тут вы нарисовались. Гурманы, йопта.

Он перехватил ружье поудобнее. Легкий тремор его руки должен был только добавлять им страху, ведь палец лежал на спуске.

- Ну, дом не твой, если что, - мужик старался не уронить авторитет перед своими людьми, хотя именно ему в живот было направлено ружье. Выглядел этот парень, который сначала показался безобидным дурачком, как опасный человек, которому нечего терять.

- Думаешь, откуда ключи у нас? - продолжал Староста. - Сначала тут жили Селиверстовы, царствие небесное. Потом Михалыч… сталкёр. Неделю как ушел в город и с концами. Тут идем вчера, смотрим - огонь на крыше горит.

- Это я трубу прочищал, - чуть смутившись, объяснил Александр. - Тяги не было. Газеты горящие кидал.

Данилов читал, что так можно справиться с отсутствием тяги в трубе.

- Э, нет, - покачал головой Дмитрич. - Рази так прочистишь? Этот пепел, который падает, он такая зараза…. Липнет сразу, жирный. Его только гирькой или палкой пробивать. Ты ружжо лучше опусти, а то стрельнешь ненароком.

Данилов посмотрел на него с сомнением. Потом перевел взгляд на остальных, которые переминались рядом, не спуская с пришельца недобрых взглядов, и покачал головой.

- Если я сдохну тут, то не один.

- И чего ты хочешь?

- Вертолет и миллион баксов, мля…. Проводите до околицы, а там я уж как-нибудь сам. А остальные пусть ждут здесь. Увижу хоть кого по пути - стреляю.

Теперь он держал на прицеле только старосту, но его позиция все равно была сильной. Они, конечно, могли его убить, но не хотели рисковать. И еще больше, чем ружье, их пугала его открытая улыбка и добрые глаза.

Они вышли в сени - староста впереди, за ним незваный гость. Остальные провожали его взглядами тигров в клетке. Конечно, они не останутся на месте - парень перехватил взгляды, которым обменялись "подкулачник" и староста. Но на глаза попадаться не будут.

Племянник хотел было последовать за ними. Видимо, чего-то не понял. Данилов сделал резкое движение локтем, когда тот попытался проскользнуть в дверь. Паренек отшатнулся, утирая кровавые сопли.

- Сначала грабли отрасти. Рюкзак мой сюда.

Его требование выполнили быстро. Взвалив свой "арийский" рюкзак на плечи, Данилов обвел комнату внимательным взглядом. Ружье смотрело Павлу Дмитричу в живот.

Через десять минут они стояли у выезда на шоссе на южной границе населенного пункта. Можно было попробовать выбить нормальный каркасный рюкзак и спальный мешок вместо того самопального, который он соорудил на привале, но рэкетом не стоило увлекаться. Он был не в том положении. Надо убираться из этого "гостеприимного" места поскорее.

Снег на шоссе был нетронутый, рыхлый. Данилов не сомневался, что его не догонят.

- Далеко отсюда до Прокопьевска? - спросил он заложника.

- Часа за четыре дойдешь.

- Ну, счастливо вам.

- И тебе того же.

Пожилой мужик пошел в одну сторону, обратно к темным домам, а Данилов в другую, туда, где виднелась обсаженная голыми деревьями нитка шоссе. На дороге, удостоверившись, что никто за ним не идет, Александр двинулся в путь - но не на север, к малой родине, где его могли повесить, если не хуже, а на юг, в самый большой город области. Новокузнецк. До него, он знал, была всего пара часов ходу.