— А почему у шамана этого головы нет? — Дашин голос вывел Береста из задумчивости.
— А вот тут мы с вами попадаем в удивительный мир финно-угорских мифов. — Профессор, видимо, продолжил разговор, начало которого Олег в задумчивости пропустил. — Это не только шаман, вернее, даже не столько шаман, сколько оборотень.
— Оборотень? — Дарья зажмурилась и подвинулась ближе к костру. — Он что, волк?
— Ну, необязательно волк. Это в германской мифологии и частично в славянской вервольфы и волкодлаки, как правило, имеют волчье начало. У других народов, в частности у вепсов, которые в то время здесь обитали, превалировала вера в божественную суть медведя, да и вообще, культ этого зверя, мне кажется, более архаичен. Медведь для древнего человека не просто тотем, он дух-охранитель, хозяин мира. А для шамана медведь звериный двойник человека, его зооморфная ипостась. У финно-угров трудно провести грань между шаманом и медведем. Я ведь не зря заставил Плетневу искать остатки бубна и медвежьей шкуры. Я был уверен, что они там, и, как видите, не ошибся. Медведь, которого воспринимают чуть ли не тотемным животным всего славянского этноса, был любим и почитаем не только ими. Один из ритуалов медвежьей охоты у обских угров состоял в снятии шкуры с убитого зверя и обертывании в него шамана. Это лишь отражение каких-то древних ритуалов. Почти у всех современных северных племен: селькупов, кетов, нивхов, эвенов, а в древности у финно-угров и даже славян существовали представления о полулюдях-полумедведях, потомках противоестественной связи охотников с медведицами или медведей с женщинами. Сведения о таких гибридах имеются даже в древневосточных, например, хеттских сказаниях. Все эти легендарные оборотни выступали носителями чудовищной колдовской силы, были некими посредниками не только между миром людей и природы, но и между жизнью и смертью. А что касается отсутствующей в захоронении головы, то мне вспоминаются рассказы о средневековых оборотнях. По поверьям, вервольфы не подвержены старению и смерти благодаря постоянному обновлению, или, по-научному, регенерации тканей. Один из способов убить оборотня — смертельно ранить их в сердце или мозг. Так что здесь мы видим какой-то древний ритуал, позволяющий с точки зрения человека того времени обезвредить шамана-оборотня. Одной из попыток задобрить духа убитого колдуна, возможно, служит костяное изображение медведя, которое Плетнева нашла на месте головы в захоронении. Я пока не могу понять другого: как между собой связаны две могилы, а то, что они одного времени, несомненно.
— Может, это викинги убили шамана, а потом местное население в отместку порешило пришельцев? — влез в монолог Сашка Макаров.
— Ага, а затем похоронили викингов, пусть с неполным, но все же с соблюдением чужих обрядов, — усмехнулся Олег. — Скорее всего между ними действительно произошла какая-то стычка, при которой большая часть скандинавов погибла. Однако шамана им удалось убить, и голову с собой забрали, знали, как с оборотнями бороться. Колдуна уже свои похоронили, со всеми полагающимися почестями, с бубном и в шкуре, а вместо головы костяную пластинку положили.
— Так все-таки… — Дарья непонимающе взглянула на профессора. — Оборотни что, действительно существовали?
— Ну почему же существовали, они сейчас есть. — Сашка состроил зверскую гримасу. — Правда ведь, Вадим Петрович?
— Проблема оборотничества, Макаров, на самом деле не такая уж надуманная, если присмотреться к этому не через призму дурацких голливудских фильмов. — Заржевский подбросил хворост в огонь. — В медицине даже существует определенный термин — ликантропия. Это психическое состояние, при котором человеку кажется, что он превращается в зверя. Многие больные действительно чувствуют, что превращаются в волков, медведей или других животных. Они теряют над собой контроль, звериные инстинкты берут верх над человеческими. Пока не доказано, но вполне возможно, происходят какие-то частичные физиологические изменения, быстро начинают расти волосы, незначительно, но все же меняется лицо, строение тела. Больной не только психически, но и внешне перестает быть человеком. Ученые-медики собрали около восьмидесяти известных в истории случаев проявления этого заболевания. Отбросив мистическую составляющую, они пришли к выводу, что в основе заболевания патологические изменения на генном уровне. Существует определенный, крайне малочисленный тип людей, у которых имеется, по сути, бракованный набор генов, позволяющий им трансформировать не только сознание, но и тело. Эти изменения незначительны, но у страха, как говорится, глаза велики, в определенных ситуациях человеческая фантазия и ужас дорисовывают образ страшного существа.
Заржевский поднялся, давая тем самым понять, что на сегодня вечерние посиделки закончились, но все же остановился, повернулся к Даше и многозначительно добавил:
— Кто знает, не были ли шаманы ликантропами?
Корсикко
Ночью пропала Светка. Хватились ее не сразу, девчонки привыкли к тому, что взбалмошная аспирантка могла с раннего утра убежать на раскоп и просидеть там весь день. Потому, когда она не пришла на завтрак, никто особенно не удивился, может, захотелось ей наверстать упущенный день? Лишь к одиннадцати часам удивленный Заржевский заметил, что вечно снующей под носом аспирантки не видно. Поискали по палаткам, покричали в лесу, сбегали на раскоп к Олегу, сходили даже на берег озера, но Светка как сквозь землю провалилась.
К обеду стало ясно, что Светку придется искать. Не могла она уйти просто так, бросив студентов и раскопки. Да и куда ей было идти? В деревне она никого не знала, уплыть не могла, экспедиционный катер должен подойти только через три дня, вокруг лес, озеро да болота.
Кто-то из девчонок вспомнил, что прошлым вечером Светка вела себя странно. Несколько раз выходила на дорогу и смотрела в сторону леса, будто ждала кого-то. Весь вечер она ни с кем не разговаривала, а перед сном запела странную такую песню без слов, одно бормотание.
К вечеру, когда Заржевский уже вот-вот готов был запаниковать, появился участковый. Пришел пешком, уставший, сел под навес и молча, без всякого выражения на лице, выслушал начавшего неожиданно заикаться профессора.
— Светку вашу мы поищем, — помолчав немного после сбивчивого рассказа Заржевского, участковый поднялся, — только честно скажу, вряд ли мы ее найдем. Сама ушла, а от Него по доброй воле никто не уходил.
— От кого от «него»? — непонимающе уставился на участкового профессор.
Так и не ответив Заржевскому, участковый нашел взглядом Олега и кивком отозвал его в сторону.
— Вот что, Олег, — Хорт прикурил сигарету, хотел бросить погасшую спичку на землю, однако, помедлив, засунул ее обратно в коробок, — собери всех парней, кто у вас тут есть, найди самого толкового среди них, и пусть под его руководством прочешут весь берег километра на три в обе стороны. Кто его знает, может, девчонки между собой чего не поделили, так сдуру и ушла? Надежды на такой исход, конечно, никакой, но ребят сейчас занять чем-то надо, чтобы паники не было, да и вашему профессору полегче будет, а то извелся весь.
— А мне чего делать? — Олег уже понял, что участковый придумал ему какое-то особое задание.
— Со мной в лес пойдешь. — Хорт затянулся, выпустил порцию табачного дыма и неспешно добавил: — Покажу тебе кое-что.
Несмотря на палившее нещадно солнце, в лесу было прохладно. Огромные ели, словно сошедшие с картин Васнецова, где-то там наверху пушистой хвоей закрывали весь солнечный свет. Под кронами деревьев было сумрачно. Олег едва поспевал за быстро шагающим участковым, ноги вязли во мху, кое-где приходилось перепрыгивать зыбкую почву. Водяную жижу между кочками заметить было почти невозможно, покрытая ряской, она казалась одним сплошным зеленым ковром. Глядя все время под ноги, Олег едва не налетел на резко остановившегося участкового.
Они стояли на краю небольшой опушки, в центре которой, на маленьком бугорке, росла высокая ель. Вся южная часть дерева была без ветвей. Белели лишь круглые пятна, там, где еще недавно росли раскидистые ветви. Хвоя возвышалась зеленой горкой вокруг ствола, а вся трава перед деревом была смята, будто по ней прокатился асфальтовый каток.
