– Это к вопросу о степени вашего доверия…
– Не понимаю.
Стас вздохнул. И холодно, устало, будто из чистой вежливости продолжая разговор, спросил:
– Вы знаете, что произошло под Пензой?
– Под Пензой?.. А, та подпольная ферма по разведению мутантов, с которой разбежалось зверье?
Стас еще раз горько усмехнулся. Этакий суровый волк-одиночка, которому недосуг расписывать собственные заслуги.
– Разбежалось… Два года не разбегалось, а тут вдруг само собой разбежалось…
Рубаков пару раз моргнул, хмурясь, а потом его брови медленно, но верно поползли вверх:
– Так это ваша работа?
Стас промолчал. Первый раз за весь разговор позволил себе потупиться.
Но уж сделал это старательно. И так, чтобы взгляд падал на наручники.
Только Рубаков этого взгляда на наручники не замечал. Вот ведь увалень!
Нет, хорошо, конечно, что сейчас все зависит от него, а не от Тоцкого… Но ведь как-то неловко даже! Словно у голодного щенка кость выманиваешь хитростью…
– Однако вы меня приятно удивили, Стас Викторович… – наконец пришел в себя Рубаков. – Но почему же вы не сообщили мне об этой ферме, если знали о ней?
Это, вообще-то, наша прямая обязанность, разгребать такие гадюшники.
Стас поглядел в сторону, в окно. Сплошная темнота – эвакуированные кварталы Старого Города. Ни одного светящегося окна, ни огонька – ничего, кроме темноты. Но несколько секунд Стас старательно таращился туда.
Не то чтобы ответа не было. Ответ был. Но надо выдержать паузу, изобразить работу мысли и внутреннюю борьбу, этакое желание уйти от ответа – и вдруг, поддавшись импульсу, резануть всю правду-матку…
Стас отвернулся от окна и в упор глянул на Рубакова:
– Знаете, Олег Игоревич… – Стас кисло ухмыльнулся. – Я верю в лучшее, но я не идеалист. Я верю, что вы хотите делать свою работу честно. Но это вы. А насколько я знаю, в вашем офисе осталось полно тех, кто служил под Старым Лисом. И вы лучше меня знаете, как именно они служили.
– Допустим… – нахмурился Рубаков. Бросил быстрый взгляд в сторону Тоцкого.
Стас старательно не заметил этот взгляд.
– Вы знаете, я работал на Графа давно, еще на его первой ферме. На той, где случился пожар. Тогда тоже зверье разбежалось. Три года назад…
– Знаю, знаю… – покивал Рубаков.
– Я видел, как у него поставлена работа с областными гэбэшниками. И знаю, насколько глубоко уходили его контакты. До самого головного офиса в Пригороде. Я не знаю, кто сейчас курирует Пензенскую область…
Рубаков опять бросил взгляд на Тоцкого, на этот раз задержавшись на нем дольше.
Но Стас опять старательно не заметил этот взгляд.
– Не знаю. Но думаю, что организовать такой рассадник, какой Граф устроил взамен старой фермы, было бы нереально, если бы глаза сотрудников ведомства не были зашорены толстым слоем драконьих шкурок. И областных, и тех головного офиса, которые курируют Пензу. И если бы я пришел в ваше ведомство и попытался хотя бы намекнуть на то, что там творится…
Стас тактично замолчал.
– Хм… – Рубаков отвел глаза.
Задумчиво пригладил волосы на макушке.
Ну давай же, увалень! Думай, думай! Найди тот единственный аргумент, который у тебя остался!
Найди! Скажи. И дай поставить точку. Такую, чтобы ты уже не оклемался…
– Ну… – Рубаков задумчиво пожал плечами. И наконец-то нашел этот единственный аргумент: – Вы могли бы обратиться прямо ко мне, Стас Викт…
– Предпочитаю не говорить, а действовать, – отрезал Стас.
И, с гордо поднятой головой, уставился в окно.
Краешком глаза следя за Рубаковым.
Нахмурился Рубаков. Но сквозь эту осуждающую маску – потому что надо! в таких случаях положено хмуриться, тут Российская Федерация, и самосудов нам не надо! – сквозь эту маску – какой-то одобрительный огонек в глазах, ребячливый.
Все. Дело сделано.
Теперь надо ковать железо, пока горячо… Стас мрачно поглядел на свои руки, скованные наручниками.
Ну же, увалень! Сообрази наконец, что это такое и по какому поводу!
Рубаков, смущенно разглядывая Стаса, невольно опустил глаза, следя за взглядом Стаса… Обернулся назад и щелкнул пальцами:
– Пронин!
– Да, генерал?
– Наручники… Ключ!
– Один момент…
По проходу из передней части салона пробрался майор. Тот самый, что две недели назад настойчиво терзал звонок дома.
Тогда это был еще его дом, а не резиденция Тоцкого…
Майор хмуро глянул на Стаса, но наручники снял быстро и аккуратно. Тоже недавно в штабе, из оперативников? Старый сослуживец Рубакова?
Стас потер запястья.
Где-то далеко-далеко в иллюминаторе, на самом горизонте, из темноты вынырнуло светлое пятно. Ч-черт… Похоже, когда взлетали с крыши дома, глаза его не обманули.
Там, впереди, в самом деле был муравейник из светлячков. Фары, прожектора… Сотни, тысячи. Что же там творится-то?!
Это же центр города! Там должны быть цивильные крысы!
И никаких солдат! Ни одного! Потому что если там солдаты, это значит, что…
Стоп. Спокойно.
Сейчас все выясним. Теперь, восстановив к нему доверие, Рубаков начнет пытать про крыс. Вот и выясним…
Интересно, как он себе представляет паранормальный механизм влияния на них? Как в дешевых книжках описывают? Я чу-увствую чье-то прису-утствие… Вот ту-ут… Совсе-ем бли-изко… Оно бли-иже, бли-иже, бли-и-иже! Этаким тягучим гробовым голосом.
Так, что ли? С него ведь станется, с этого увальня…
Ладно! Главное, побольше уверенности – почти любая чушь может пройти… И все же надо попробовать его отговорить штурмовать Кремль. Пока не поздно. Это же сколько жертв будет…
И среди людей, и среди крыс. Может, для кого-то они и твари. Для тех, кто без зазрения совести ест бифштексы из телятины и вздыхает о бездомных кошках. Словно мясо для бифштексов не из трупа теленка вырезают, а в парниках выращивают, между салатом и луком…
Пятно света быстро приближалось – да, настоящий светящийся муравейник. Растревоженный.
– Ну что же… Я рад, что не ошибся в вас, Стас Викторович, – сказал Рубаков. – Если хотите, мы можем высадить вас прямо на вашем доме.
– Господин генерал, – тихонько влез из передней части салона какой-то лейтенант. – Лебединский требовал, чтобы вы срочно прибыли на место, пока не начало рассвет…
Рубаков, не оглядываясь, махнул рукой. Лейтенант увял на полуслове.
Стас нахмурился. На этот раз и не думая играть.
– А крысы?..
Что за дурдом? Хотели, чтобы помог с крысами, ловили…
Поймали.
И теперь на фиг никому не нужен?!
