Вообще, для опасений нет никакого повода. Пока что я не обнаружил никаких следов животной жизни: ни птиц, ни рыб, ни насекомых, ни моллюсков. Этот мир абсолютно неподвижен, если не считать легкого ветерка.
Я послал сигнал SOS. Когда-нибудь он достигнет цели.
Мое единственное оружие — мачете, поэтому я не решаюсь далеко отходить от корабля. Однако сегодня (если это слово вообще здесь подходит) я собрал все свое мужество и обошел озеро. Деревья более всего напоминают березы, они очень стройны и гибки. В другом свете, не в этих мутно-красных сумерках, их стволы и листья блестели бы серебром. Они стоят вдоль берега в ряд, словно их — посадил странствующий садовник. Легкий ветерок покачивает ветви. Они пылают алыми и пурпурными отблесками, но некому, кроме меня, любоваться этой зловещей красотой.
Я подумал тогда, что наслаждение пейзажем было бы еще больше, если бы я мог разделять его с другими, ведь один мозг не в силах уловить все оттенки и переходы. Я шел по аллее деревьев вдоль берега озера, и позади меня светило тускло-красное солнце. Как бы, я хотел, чтобы здесь был кто-нибудь еще! Правда, тогда исчезнет дивное чувство умиротворенности…
Озеро напоминало очертаниями песочные часы. Оттуда, где берега сближались, я видел приземистые контуры корабля, он стоял на другом берегу. Я присел под кустарником, надо мной раскачивались розовые и черные цветы.
Их влажные лепестки трепетали над озером, и ветер в них пел.
Я поднялся и пошел дальше.
Я прошел через лес, пере сек несколько полян и наконец вернулся к кораблю.
Я проверил гидробаки и увидел, что слой дрожжей нарушен, словно кто-то перемешал их палкой.
Красное солнце закатывалось. С каждым днем — под словом «день» я, естественно, подразумеваю интервал между двумя периодами сна — оно опускалось все ниже к горизонту.
Ночь распространялась вокруг меня — долгая темнота. Как мне вести себя в этой темноте?
У меня нет других приборов, кроме собственных чувств, но дуновение ветерка с каждым «днем» становится все более прохладным. Ветер рождает долгие жалобные звуки, полные невыразимой печали и великого торжества. Над лугом плывут клочья тумана.
И на небе появились бледные звезды, похожие на блуждающие огоньки, далекие и бесполезные.
Я обследовал склон за лугом. Назавтра я решил подняться на холм.
Я постарался поточнее запомнить, как лежат мои вещи. Я уйду на несколько часов, и если вещами кто-то заинтересуется, я это замечу.
Солнце стоит низко, и воздух холодит мою кожу. Я должен поспешить, если хочу вернуться засветло. Я уже представил себе, как бреду, затерявшись, по лугу, пытаясь наощупь найти корабль, баки и луг.
Опасение, любопытство и упрямство охватили меня почти одновременно, так что в конце концов я решился и пошел вверх по склону…
Тут ветер внезапно усилился, и я пошел медленнее. Трава, покрывающая берег озера, кончилась, и я оказался на скале, где росли какие-то плети. Луг внизу сжался в пятно, корабль превратился в веретено. Я на мгновение остановился, заглядевшись на все это, но не заметил никакого движения.
Я снова двинулся в путь и наконец забрался на самый верх. Под моими ногами лежала огромная долина, а вдали, на фоне темнеющего неба, поднимался гигантский горный хребет. Винно-красный свет косо падал с «запада», освещая крутые склоны. Долина лежала в тени. Весь ландшафт, лежавший передо мной, был испещрен красными и черными пятнами.
Я смотрел и в угасающем свете с большим трудом, нашел «свой» луг, и озеро, напоминающее песочные часы. Позади них тянулся темный лес, потом розовая полоса саванны, затем снова чернота ле1- са, а у горизонта — какие-то цветные полосы.
Солнце достигло края горной цепи и вскоре наполовину скрылось за ней. Я повернулся и начал спускаться по склону, опасаясь заблудиться в темноте, и тут заметил впереди что-то белое. Я подошел ближе. Это нечто оказалось пирамидой из белого камня. Совершенно ясно. Это был памятник. Я долго стоял, уставившись на него.
Потом повернул голову, посмотрел через плечо. Ничего. Я посмотрел вниз, на луг. Тень? Я уставился в густейшую тьму. Ничего.
Я снова вернулся к памятнику, откатил камень в сторону. Что было под ним?
Ничего.
На почве я с трудом различил прямоугольник, при мерно трех футов длиной, и отступил. Никакие силы в мире не заставили бы меня копать здесь.
Теперь солнце скрылось целиком. На «юге» и «севере» появилось слабое свечение вечерней зари, словно наклонили стакан с вином. Свет иссяк с пугающей быстротой. Какое-то созвездие взошло, дошло до зенита, а потом почти мгновенно исчезло за горизонтом.
Я пошел дальше, и тут меня застигла темнота. На западе догорали остатки красного пламени. Я споткнулся и упал на руки. На «востоке» высветилось странное созвездие — яркий голубой прямоугольник.
Я смотрел на него, стоя на четвереньках. Вдруг в небо вонзилось острие, и в следующее мгновение сапфировая синева залила все вокруг. Взошло новое, голубое солнце.
Мир был все тем же — и все-таки другим. Там, где глаза мои привыкли к красноватой полутьме, теперь все переливалось голубыми и синими красками.
Я повернулся к лугу и услышал новые звуки, рожденные ветром, чистые тона складывались в неуловимую мелодию. Несколько мгновений я зачаровано прислушивался к ним, потом заметил, что клубы тумана уже образовали на лугу хоровод.
В странном смятении чувств я забрался в корабль и уснул.
Я вышел из корабля в новый волшебный мир. Это была музыка, пронизываемая, словно ароматом, слабым дуновением ветерка.
Я спустился к озеру, теперь оно стало ярко-синим.
Музыка зазвучала громче. Мне казалось, что я могу различить обрывки мелодии, быстрой и ломкой. Я прижал руки к ушам если это звуковые галлюцинации, музыка не стихнет. Звук стал слабее, но не исчез. Этот опыт не совсем удовлетворил меня. Но я был убежден, что музыка совершенно реальна. А там, где музыка, должны быть и существа, рождающие музыку.
— Хэлло! — крикнул я.
— Хэлло! — отозвалось эхо по ту сторону озера.
На мгновение мне показалось, что музыка притихла, словно хор цикад, которых спугнули. Потом снова зазвучала в полную силу — зыбкая музыка эльфов.
Я был в полном замешательстве, я стоял на лугу, залитом синим светом.
Я умылся, вернулся в корабль и снова передал SOS.
Голубой день, похоже, короче красного, но без хронометра я не могу проверить это. Я полностью захвачен этой музыкой, и мне кажется, что синий день проходит быстрее, чем красный.
До сих пор не могу избавиться от этой музыки. Может, это был шум деревьев, а может, всего лишь порождение моей фантазии?
