— Почему они напали на людей?
— Да они на всех нападали. Даже на сатиров. Когда они ворвались в загон, то принялись гоняться за взрослыми; детей не трогали. Весьма избирательная тактика.
Дорс поежилась.
— Ваш взгляд на все это так… беспристрастен.
— Я биолог.
— Никогда не думал, что быть биологом так захватывающе, — заметил Гэри, чтобы сгладить последние слова Дорс.
Ваддо сверкнул широкой улыбкой.
— Полагаю, что не более, чем заниматься высшей математикой.
Дорс недовольно дернула уголком рта.
— Что вы скажете, если ваши гости будут носить оружие на территории станции?
У него никак не выходила из головы идея использовать поведение сатиров в качестве простейшей, можно сказать игрушечной, модели психоистории. Следовало вплотную заняться статистикой жизни их сообществ, изучить все взлеты и падения.
В его теоретических разработках — после столкновения с живым воплощением — обнаружилось множество промахов и недоработок. Ступив однажды на боковую тропинку развития, жизнь пошла иным путем. Естественный отбор не только способствовал такому выбору пути, но и не давал свернуть с него.
Сама биосфера поддерживает подобные чудеса эквилибристики — как воздух поддерживает парящих птиц, думал Гэри. Он как раз наблюдал за несколькими крупными пернатыми желто-песочного цвета, кружившими над станцией во встречных воздушных потоках.
Как и они, целые биологические системы иногда замирают в одной точке, не развиваясь дальше по эволюционному пути. Системы могут выбирать разные пути восхождения.
Иногда — если придерживаться взятой аналогии — они могут питаться только жирными насекомыми, которых приносит им шаловливый ветерок. Стоит пренебречь ветрами, несущими перемены, и потеряешь способность изменяться. Силы уходят впустую. И нельзя забывать о том, что любое, кажущееся стабильным, состояние — всего лишь следствие отличного обеспечения пищей.
В природе состояния неподвижности не существует — кроме одного-единственного. И биологическая система с отлаженной эквилибристикой — мертва.
И ее психоистория?
Он поговорил с Дорс на эту тему, и жена согласилась. Невзирая на внешнее спокойствие, она была серьезно обеспокоена После разговора с Ваддо ей не давала покоя возможная угроза Гэри напомнил ей, что прежде она просто-таки настаивала на погружениях, и чем больше — тем лучше.
— Это же просто отпуск, помнишь? — повторял он.
Ее лукавые и насмешливые взгляды свидетельствовали о том, что она не воспринимает всерьез его планы создать игрушечную модель психоистории. Дорс считала, что он просто любит отвлеченные построения. Делает из мухи слона.
— В глубине души ты так и остался сельским мальчиком, — подшучивала она.
На следующее утро он отказался ехать на экскурсию, где им собирались показать рабунов в естественных условиях. Зато они с Дорс быстренько пробрались в отдел погружения. Он убеждал себя, что работу необходимо довести до конца.
— А это что? — спросил Гэри, показывая на небольшого тиктака, стоящего между их капсулами погружения.
— Мера предосторожности, — ответила Дорс. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подшутил над нашими капсулами, пока мы спим.
— Но тиктаки стоят здесь бешено дорого!
— Этот будет охранять наши закодированные замки. Вот, посмотри, — сказала она и перегнулась через тиктака, пытаясь дотянуться до замка. Машина закрыла замок своим телом.
— Я полагал, что замков вполне достаточно.
— У шефа безопасности есть запасные ключи.
— Ты что, подозреваешь ее?
— Я всех подозреваю. А ее — особенно.
Сатиры спали на деревьях и тратили уйму времени на выкусывание блох из шерсти друг друга. Для удачливого сатира клещи и блохи — весомая часть рациона. У них приятный острый привкус. Гэри решил, что тщательный уход за шерстью партнера — перебирание и расчесывание — заложен в поведение сатиров для поддержания чистоты. И к тому же это успокаивало Ясатира.
Потом его поразила новая мысль: вычесывание заменяет сатирам речь. Они кричат и призывают сородичей только в минуту опасности или крайнего возбуждения — во время совокупления, кормежки или сражения. Они очень похожи на людей, только не могут выразить себя с помощью спокойного разговора.
Но спокойное общение им тоже необходимо. Основа их социальной жизни напоминала трудные годы человеческого общества — тирания, тюрьмы, бандиты и гангстеры. Зубы и когти — вот сила, хотя и у людей такое до сих пор встречается.
Но «цивилизованное» поведение тоже имело место. Дружба, горе, разделение добычи, самые сильные бойцы, которые охотились для всех и всех охраняли. Старики сатиров — все морщинистые с облезшей шерстью, беззубые — и те были присмотрены и накормлены.
Инстинктивное знание сатиров казалось необъятным. Они знали как делать постель из листьев высоко в ветвях деревьев, когда наступает темнота. Они лазали по деревьям, хватаясь за ветки пальцами ног. Они выражали чувства, они кричали и стонали, даже не стараясь создавать устойчивые лексические формы и правила. В этом случае их чувства стали бы зависимы от способа выражения. А для сатиров эмоции и чувства преобладали над способом выражения, они были важнее всего.
А самым сильным был голод. Сатиры искали и ели листья, фрукты, жуков и всякую мелюзгу с крылышками. Гусеницы считались лакомым кусочком.
Каждое мгновение, поднимаясь по ступеням познания, Гэри проникал все глубже в Ясатира. Он начал воспринимать самые потаенные и смутные уголки его сознания. И все больше овладевал искусством контроля над зверем.
В то утро женщины отыскали большое упавшее дерево и принялись колотить по нему. Пустой ствол рокотал, как барабан, и постепенно все стадо присоединилось к барабанщицам. Они лупили по дереву и широко ухмылялись, вслушиваясь в грохот.
Ясатир тоже не остался в стороне. Гэри ощутил вспышку радости, которая охватила его носителя.
Позже, перебираясь через водопад, разлившийся после сильного ливня, они принялись кататься на виноградных лозах, взлетая между деревьями и проносясь над водным потоком. Сатиры визжали от восторга, перепрыгивая с одной ветви на другую и выделывая в полете кувырки и перевороты.
Они были похожи на детей, которых отвели на новую площадку для игр. Гэри заставлял Ясатира проделывать невероятные кульбиты, прыгать и нырять в воду, вращаясь в полете — остальные сатиры смотрели, открыв от изумления рты.
В худшие минуты они бывали необычайно злобными — в преследовании женщин, в установлении внутренней иерархии, а особенно на охоте. Удачная охота пробуждала все добрые чувства и приносила огромное удовольствие: ласки, поцелуи, любовь. Когда племя все съедало, лес оглашался криками, визгом, уханьем и пыхтением. Гэри тоже включался в оргию, пускаясь в пляс с Красоткой-Дорс.
