– А теперь объясни мне, как он работает.
– Работает он или нет, мы не узнаем, пока не увидим закрывающихся ворот.
– Так как его включать и нацеливать?
– Фактически направить и нажать кнопку. Он как пульт для гаражной двери, только гараж в двух световых минутах, и ворота такой ширины, что в них можно просунуть Мадагаскар. Проще простого.
– Если заработает.
– Ну да, если, – выговорил он так, будто только сейчас осознал, что вероятность почти нулевая.
– Но у «собак», наверное, свой ключ? Как еще они предполагают закрыть дверь за собой?
– Ее могут закрыть и они, и «вырвавшиеся».
– Так почему же до сих пор не воспользовались ключом? Белла говорила, закрывать ворота нужно до того, как мы пройдем сквозь них. Отчего «собакам» не поступить так же?
– Они еще слишком далеко. Если задействуют ключ сейчас, останутся по эту сторону ворот. Даже по стандартам «собак» это донельзя глупо.
– Так почему им не подождать, пока не окажутся в тишине и покое на другой стороне?
– Слишком долгое ожидание намного увеличивает риск. Янус может взорваться раньше. Думаю, «собаки» тщательно рассчитали и минимизировали время, требуемое для выхода и закрытия дверей за собой.
– А мы тогда как?
– Мы рассчитаем лучше.
Чисхолм взялся за тяжелый выступ ключа, сильно и уверенно крутанул. Части передвинулись вдоль линий раздела, каких Светлана и разглядеть не могла, и повернулись друг относительно друга. Как в хитро собранной головоломке, форма всего объекта неожиданно изменилась. По стеклянным волоскам и внутренним сосудам разлилось лимонно-желтое сияние, подкрашенное синевой в местах, где образовались резкие границы вещества. Ключ дрожал, будто желая вырваться из держащих его захватов.
– Он работает? – спросила изумленная Светлана.
– Почти, – прошептал Джим, приложив к губам палец. – Одно движение, и он активируется, передавая команду закрытия. Следует развернуть шаттл в нужном направлении. Ключ испускает очень тонкий пучок. Если он не попадет в приемники у ворот, все насмарку.
– Очень узкий пучок чего?
– Я бы хотел объяснить, но, боюсь, это заняло бы целый день. А его у нас нет, – с безжалостной прямотой ответил Джим.
Светлана махнула рукой: делай что хочешь.
А хотел он поступить с «мускусными собаками» весьма грубо. Его коварный план базировался на самоуверенности «собак»: вряд ли они обратят внимание на человеческое суденышко, тщетно пытающееся убежать через ворота вслед за ними. А еще Чисхолм ожидал, что «собаки» пока не решатся сделать ничего откровенно враждебного – даже теперь, когда раскрылся их обман. Ведь когда их примется расспрашивать Союз Пятой Оси, «собаки» искренне удивятся и с сожалением заявят, что не подозревали о возможной гибели Януса. Джим многое узнал о них от «фонтаноголовых» и других инопланетян и хорошо представлял, насколько «собаки» изворотливы и лживы. Несомненно, они скажут, что лишь пытались откачать немного энергии с Януса, согласно договору, заключенному с людьми, и очень удивились, когда невинное заглядывание вглубь луны вдруг привело к ее самоуничтожению. Конечно же, увидев такое, «собаки» поспешили спастись, а кто бы не поспешил на их месте? Если бы они только могли помочь несчастным, попавшим в ловушку людям…
Все ложь, но «мускусные собаки» выживали посредством лжи. Потому иметь с ними дело было так рискованно. Но зато, следуя собственной лжи, они не могли навредить «Крестоносцу» на виду у Союза Пятой Оси.
Именно потому «Крестоносец» и смог проскочить мимо «потрохабля» до того, как «собаки» заметили необычно большое ускорение земного суденышка.
А когда заметили, было уже слишком поздно.
Джим Чисхолм положил руку на ключ – тот засиял сочным золотистым светом и содрогнулся так, что, казалось, сейчас разлетится на миллиарды сверкающих осколков. Но не разлетелся. Менять положение хрупкого инструмента было невозможно, и Джим приказал заглушить двигатели шаттла на время, чтобы аккуратно прицелиться всем корпусом в далекие приемники ворот.
После срабатывания ключа с минуту тянулось тоскливое ожидание. Затем «фонтаноголовые» передали: ворота закрываются. Осталось лишь вовремя в них проскочить. Свете не хватило выдержки сидеть и ждать, пока шаттл выйдет наружу. Она подошла к Маккинли, стоящему у замороженного трупа бывшей подруги и бывшего врага.
– Я сделала что могла, – виновато проговорила Светлана. – Возможно, вы сумеете восстановить хотя бы часть поврежденного…
Даже находясь в транспортной сфере, Маккинли, похоже, мог заглянуть в пробитый насквозь череп Беллы. И слова инопланетянина прозвучали крайне неутешительно.
– Вы поступили правильно. Всегда лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем не пытаться вообще. Но повреждения лобных долей очень тяжелые.
– Слишком тяжелые для того, чтобы вы исправили их?
– Разум не исправишь догадками. Мы способны воскресить человека, но едва ли он останется тем, кого вы знали.
– Маккинли, мы потеряли сегодня слишком много людей. Я не хочу новой потери.
– Вы рисковали собой, чтобы принести ее на судно. Думаю, это списывает ваши долги друг другу. Можно и нужно все начать с чистого листа.
Света вгляделась в стеклянную оболочку, в массу колыхающихся сине-зеленых щупалец за нею.
– Маккинли, у вас хорошо получается.
– Что именно?
– Походить на людей. Издавать нужные звуки. Вы учились этому с первого дня встречи с нами – и с каждым днем совершенствовались. Но иногда кажется, вы вовсе не понимаете, что же побуждает нас жить.
– Я понимаю, что вы предпочитаете существование небытию. По крайней мере, в этом мы уж точно едины. Вы уж поверьте, такого не скажешь про все культуры, обитающие здесь.
– Если вы хотите меня этим утешить…
– И не собирался.
Она закрыла глаза, тяжело и устало вздохнула:
– Я не хотела показаться неблагодарной. Просто она… она ведь была моей подругой. Между нами многое встало, но все же не настолько ужасное, чтобы я желала ее смерти.
– Вы уж простите. Я бы хотел помочь хоть чем-нибудь. Но высокоорганизованные структуры – величайшее сокровище Вселенной. Если они гибнут – то гибнут. Теряются навсегда.
Вскоре Светлана покинула Беллу с инопланетянином и пробралась по внутренностям судна к обзорному окну, причем в достаточном отдалении от остальных, чтобы почувствовать себя в одиночестве. Она посмотрела назад, пытаясь распознать далекое темное пятнышко Януса на фоне тускло-оранжевого свечения стен. «Крестоносец», гнавший миниатюрный модификатор систем отсчета на пределе, обошел «потрохабль». Тот виднелся в нескольких тысячах километров за кормой: слипшаяся куча отбросов, озаренная сиянием непонятного рода двигателей. «Мускусные собаки» тоже выжимали все из двигателей. «Потрохабль» терял кусок за куском, оставляя видимый на радаре след жирных сгустков и обернутых плотью обломков аппаратуры.
«Собаки» проигрывали гонку. Ворота закрывались все стремительнее. Светлана даже усомнилась в точности расчетов Джима.
Зря.
Сразу после того, как «Звездный крестоносец» проскочил в сужающийся просвет, Джим попросил разрешения выйти на связь с «потрохаблем».
– Зачем? – Светлана нахмурилась.
– Формальности. Строгое их соблюдение чертовски важно для Союза.
Выйти на связь не составляло труда, и возражать она не стала, но включила трансляцию, чтобы все услышали слова Джима. На судне воцарилась тишина.
Все случившееся дальше Света запомнила надолго.
– Говорит Джеймс Генри Чисхолм, человеческий представитель Союза Пятой Оси. Обращаюсь к Тому, Кто Переговаривается. В очень скором времени вы умрете, как и остальные «мускусные собаки» на борту вашего корабля. Если вас не убьет взрыв Януса, то уничтожат уцелевшие силы Союза в наказание за преступления против разумной расы, которая опекается членом Союза, и за небрежные действия, повлекшие недавнее вторжение враждебных элементов – «вырвавшихся». Это решение было принято единогласно трибуналом Союза и не подлежит обжалованию. Однако, поскольку Союзу свойственно милосердие, вы можете оставить послание. Мы сохраним его и передадим другому сообществу «мускусных собак» или любому, обозначенному вами в качестве получателя. Мы не налагаем никаких ограничений на содержание. Ваше послание будет записываться до перерыва связи с вами. – Чисхолм выдержал паузу, перед тем как закончить свою речь: – Мы готовы. Если не услышим передачи на этой частоте в пределах пяти стандартных единиц времени Союза, будем считать, что передачи не последует.
Когда Джим договорил, Светлана спросила, сколько в земных единицах составляют пять стандартных единиц времени Союза.
– Чуть меньше трех минут.
Прошло три минуты. Затем четыре. Пять. И никаких передач от «собак». На шестой минуте радар показал, что «потрохабль» гибнет. Под действием чудовищной нагрузки от перенапряженных двигателей он развалился на две хаотично кувыркающиеся части.
