Больше всего Маан опасался, что эти метки заметит Кло. Как и прежде, он спал в майке, и отправлялся в постель только убедившись в том, что Кло уже заснула. Когда она ворочалась во сне, он сжимался в комок и отворачивался. Ему казалось, что пятно на его груди стало настолько огромным, что его видно невооруженным взглядом даже сквозь одежду. Сложнее было с ногой, Гниль там слишком разрослась чтобы ее можно было чем-то прикрыть. Пришлось пойти на хитрость — Маан забинтовал колено, сказав Кло, что ненароком потянул связки. Он ожидал, что она заставит его пойти к доктору Чандрама, но этого не произошло. Кло, прежде всегда беспокоившаяся о его здоровье, этого почти не заметила. Ему вообще стало казаться, что ее отношение к нему стало более холодным и, не в силах найти этому причину, он часто изводил себя подозрениями.
Она могла все заметить. Например, когда он спал. Увидеть ужасное пятно и все понять. Да и что уж тут непонятного… Кло никогда не отличалась острым умом, но была достаточно умна чтобы отличить раздражение или синяк от чего-то большего.
«Она делает вид, что ничего не происходит, — думал Маан, исподтишка глядя на ее лицо во время ужина, — Но все знает. Возможно, она уже составила заявку. Бесс, конечно, не сказала, к чему пугать ребенка… Составила и отправила куда нужно. Мой муж странно ведет себя в последнее время, он стал раздражительным, нервным, часто выходит из себя, необычно себя ведет, а на груди появилось странное образование…»
Специальные ящики Контроля, которые висят на каждой улице, не серые, как для почты, а синие, опечатанные, проверяются трижды в сутки. Положишь туда заявку, этот небольшой листок бумаги, и не позднее чем через семь часов он уже будет лежать у кого-то на письменном столе, ожидая своей участи. Кто-то будет читать строки, попивая едкий ненатуральный кофе, дымя сигаретой, сплевывая в мусорную корзину. Та-а-а-ак… Джат Маан. Двадцать шестой класс, надо же. Впрочем, Гнили плевать на социальное положение, с одинаковым аппетитом она пожирает и деклассированных. Не повезло парню, похоже… Стоп. Служащий Контроля? Какая-то ошибка. И в самом деле, инспектор… Бывает ли? Наверно, оговор, поссорился с женой, вот она и… Ужасная дура, будто не знает, что инспектора не болеют. Но, может… Сколько этот Маан на больничном, уже больше месяца? Долго. Нет, понятно, серьезная травма, период адаптации… Обычно за такое время или возвращаются на службу или выходят на пенсию по здоровью. Как-то необычно. Возможно, стоит навести справки? Нет, ничего серьезного, просто опросить невзначай кого-то из соседей или знакомых. Когда в последний раз его видели, как себя вел, чем занимается… Вот как? Это интересно. Пожалуй, вы знаете, мы отправим к нему кого-то из свободных инспекторов. Простая предосторожность, разумеется, мы же не думаем всерьез, что он…
Маан потерял момент, на котором этот страх перерос в навязчивую идею. Но ничего не мог с собой поделать. Он стал следить за Кло, ожидая подтверждений своим подозрениям, и в скором времени это развилось до настоящей фобии. Если она звонила кому-то из подруг, он вслушивался в разговор, делая вид, что читает книгу или ест. В каждой ее фразе ему мерещился затаенный смысл. Возможно, какое-то словосочетание является сигналом, имеющим определенное значение. Когда она говорила, что посмотрела новую постановку по теле, Маан думал, не закодированное ли это сообщение о том, что видимых следов прогрессирования Гнили нет. Возможно, ее собеседник ждет одного-единственного слова чтобы нажать на кнопку и сказать «Вперед!». И в следующую же секунду входная дверь хлынет внутрь каскадом щепы и алебастровой пыли, пропуская фигуры в черных комбинезонах с короткими автоматами в руках.
Маан представлял это и сердце его сжималось. Иногда, в редкие моменты душевного спокойствия, он отдавал себе отчет в том, что сам загоняет себя в угол, позволяя доводить себя самыми страшными мыслями, но ничего не мог с этим поделать. Когда Кло отлучалась, он обыскивал ее сумочки, сам не зная, что рассчитывает найти. Стоило ей вернуться на полчаса позже, как он пытался выяснить, что ее задержало на службе. Сбой в работе общественного транспорта в час пик? Необходимость зайти в парикмахерскую? Он делал вид, что его это не беспокоит, но сам понимал, что долго так продолжаться не может.
Гниль и не собиралась долго ждать, она и без того довольно провозилась с ним чтобы теперь, заполучив желаемое, впустую тратить время. Пятно на груди разрасталось с каждым днем, набухло, маслянисто переливалось под кожей, постоянно меняя очертания. Теперь оно занимало почти всю грудь и Маан уже не мог без зеркала увидеть его границы.
Чувствительность кожи в этом месте почти полностью пропала, она даже не ощущала прикосновения пальцев. На ощупь она делалась все более плотной и грубой, до тех пор, пока Маан не заметил, что Гниль хочет заковать его в своеобразный панцирь.
Но это было лишь начало. На пораженной коже возникли крошечные, сочащиеся влагой, язвочки, собирающиеся в небольшие группы. Они постоянно увеличивались в размерах и за неполную неделю образовали сложный несимметричный узор темно-серого цвета. Кожа стала твердеть, лопающиеся небольшие язвы превращались в неоднородную, состоящую из коросты, чешую. Маан пытался содрать ее, используя пальцы и ножницы, но ничего не добился — его новая кожа, быстро нарастающая поверх старой, была необычайно прочна, лишь похрустывала, упруго сопротивляясь его неловким усилиям. Вскоре ему стало очевидно, что Гниль не успокоится, пока он не обрастет прочной броней сродни хитиновой. Но это не та броня, которую можно снять, потому что под ней у него уже не будет кожи.
«Все могло бы быть хуже, — подумал Маан, разглядывая свою грудь, покрытую буграми и впадинами, точно засиженную черными полипами, — Кожа могла просто раствориться без следа».
Хуже было с запахом. Он сам начал чувствовать исходящий от меняющегося тела запах, тяжелый и стойкий, немного едкий, как запах живого насекомого. Это было неприятно, но куда хуже было то, что Кло могла это заметить. Тайком от нее он щедро выливал на грудь одеколон, стараясь скрыть это новое выделение своих пор, но, кажется, она даже не обратила на это внимания. Или же не подала виду.
Бежать. Бежать, пока Гниль окончательно не разрушила его сходство с человеком, тогда он никогда не сможет выбраться за пределы этого жилого блока. Сейчас еще есть шанс, но через несколько дней его уже может не быть. Его лицо может начать меняться вслед за телом, после этого на улице он не протянет и десяти минут. Первый же встречный вызовет Контроль или жандармов.
Но решимости все не было. Несколько раз Маан, взяв мешок с собранными пожитками, подходил к двери, но не мог пересилить себя и поднять руку чтобы отпереть ее. Прихожая казалась шлюзом, за пределами которого — мертвый ваккум, в котором невозможна никакая жизнь. И он оставался еще на один день чтобы вновь продолжить эту бесконечную борьбу самим с собой.
