Расчет нападающего оказался верным. Машина подпрыгнула на ухабе, вильнула и, едва коснувшись колесами заградительной бровки, взмыла над пропастью. Толчок невероятной силы бросил Стефана на дверцу и вышвырнул из кабины. Еще не успев ничего сообразить, он сгруппировался в воздухе, и это его спасло. Удар о базальтовый монолит пришелся в ноги, после чего он отлетел назад к обрыву, перевернулся через голову и застрял на краю меж камней заграждения. Боли он не почувствовал, а то, что открылось взору, превосходило верх возможного. Рядом, в нескольких шагах, след в след за их машиной, взрывал дорогу увлекаемый инерцией драйв. Человек в кабине, теперь уже выпрямившийся во весь рост, давил что было сил на тормоза и тянул на себя руль, совсем как извозчик, пытающийся удержать вожжами мчащихся во весь опор лошадей.
Его было трудно, почти невозможно узнать. Окруженный ореолом таинственности, отмеченный печатью всемогущества, он стал почти недосягаемым для людей. Его фотографии, предъявленные к розыску, пестрели на каждом углу, притягивали, предостерегали. И вот он здесь, уже по сути дела не человек, а бьющийся в конвульсиях мертвец, обуреваемый страстями призрак, который от невозможности что-либо изменить, истекает ядом…
Машина Гарсии выдралась на край уступа, зависла над бездной и под протяжный вопль, в котором слились и мстительное торжество победителя, и ужас обреченного негодяя, тоже сорвалась вниз.
Несколько мгновений оба автомобиля парили как две большие птицы. Потом ударились о зазубренный скальный выступ, вспыхнули и, рассыпая обломки, покатились, запрыгали по склону…
Стефан почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. В груди стало пусто, словно там разлился вакуум. Холодея от одной только мысли о непоправимости случившегося, он провожал машины помертвевшим взглядом, пока те не пропали в сумрачной глубине ущелья. Потом зажмурил глаза и так застыл, утратив счет времени и не помня себя…
…Они стояли на краю плато… все четверо. Стояли и улыбались. Мелвин, Джесси, Ланке и даже Блэкфорд, самый неулыбчивый из них. Они улыбались дружески, открыто, но в то же время чуточку с удивлением и состраданием. Наверное, так было потому, что они видели его опухшие глаза, сведенное судорогой и покрытое царапинами лицо. Да, они жалели его и досадовали на то, что не могли облегчить его муки, его вину. Вину перед вечностью и перед теми, кто уже прошел по этой дороге… дороге в никуда. Чем больше он всматривался в них, тем хуже ему становилось. Он хотел… очень хотел встать рядом с ними и видел, что они тоже этого хотят. Но какая-то сила удерживала его, не пускала, оставляя за собой право решать и направлять его дальнейшую судьбу.
Потом всё пропало; жар сменился ледяным ознобом; угасли чувства…
В сгустившейся темноте, переставляя наугад ноги и потерянно натыкаясь на речные валуны, Стефан брел по залитой росой долине. Потрясение от разыгравшейся трагедии окончательно лишило его сил, а слезы, что градом катились по грязным ввалившимся щекам, не приносили облегчения.
«Но почему?.. — в который раз мысленно восклицал он. — Почему так получилось? По какому праву оборвались жизни этих замечательных людей? — Он громко всхлипнул и проглотил подступивший к горлу комок. — Где же та самая что ни на есть высшая справедливость, о которой так много говорят?.. Зачем включился я в эту порочную, убийственную круговерть? Кого винить за совершенные ошибки? Гены?.. Неужто правы те… поставившие почти безнадежный диагноз? И где они сейчас?..»
Он задрал голову и с надеждой стал всматриваться в небо.
— Сделайте же что-нибудь! Остановитесь!.. — шептал он сквозь рвущиеся рыдания. — Вы обещали им бессмертие. Верните их, ибо в том, что случилось, есть доля и вашей вины!..
Крупные вечерние звезды, давно утратившие интерес ко всему в этом мире, холодно и бесстрастно мигали в ответ. И где-то там, в глубинах беспредельности, резвились в живительных струях межзвездного газа волны Разума, а с ними мчалась и сама Земля, ее слепок, копия, запечатленная с ее прошлым и будущим… с душами всех тех, кто населял ее когда-то и продолжает населять сейчас. Там властвует безраздельная тяга к всезнанию, растет вера в оправданность животворящих начал. А что здесь?..
Словно очнувшись, Стефан оглядел себя и только тут обнаружил, что всё еще прижимает к груди папку с рукописью. Остановившись, он раскрыл ее и стал перебирать листы. На лице отразилось удивление: «Это надо же! Убить столько времени и сил! На что?..»
Он опустил руки, и листы с тихим шелестом посыпались в ручей, закружились на отмели, разметались по перекату и, подхваченные течением, вытянулись в прерывистую путеводную нить.
Зачерпнув пригоршню стылой воды, он освежил пылающий лоб, прополоскал горло и, качаясь от слабости, зашагал дальше.
— Я обо всем этом напишу! Непременно напишу!.. — Где-то в глубине сознания зародилась новая, еще не сформировавшаяся мысль. — Слышишь, Дорис?! — Он скрипнул зубами и снова обратил взор в небо. — Я сделаю это вопреки всему! За них… для них… для остальных… Меня поймут, не отвернутся, потому как в каждом человеке живет всё то, что живет во мне, что жило раньше и что придет потом…
Он швырнул в траву пустую папку и, подчиняясь безотчетному порыву, обрисовал начало нового сюжета: «Теплая безлунная ночь, необъятная и невесомая, как дуновение свежего, насыщенного терпким запахом хвои ветерка…»
Впереди стояли горы. Горизонт чуть угадывался. Сворачивалась одна полоса жизни, открывалась другая.
[1] УПРО-2 — одна из составных частей универсальной системы противоракетной обороны.
[2] Годограф — график, по которому определяется тип сейсмической волны.
[3] ЗОМП — Защита от Оружия Массового Поражения.
[4] УОБК — Управление Общенациональной Безопасности Континента.
[5] МЕДОЯДРАГС — Межконтинентальный Договор о Ядерном Разоружении и Гарантированном Соответствии.
[6] in situ (лат.) — на месте.
[7] Эвентуальный — возможный при случае, при некоторых обстоятельствах.
[8] Пьер Гассенди — французский философ, физик, астроном, 1592–1665. Признавал бога творцом атомов, считал, что, помимо материалистически понимаемой «животной души», у человека имеется еще и сверхчувственная «разумная душа». Основной труд — «Свод философии».
