***
Нет, не мог Вилли рассказать об этом. Все пережитое им за эти два дня надолго отстранило его от своих друзей, их детское восприятие было для него тяжело.
Зато о Паркере он мог поговорить. Вот то интересное, что сообщил о нем Пазола после своей встречи с федеральным агентом. Тот, конечно, немногое старался объяснить адвокату, все больше стремился сам что-нибудь узнать. Но Сарториус неплохо умеет связывать факты.
Никто из ребят не спросил себя, отчего это ювелир, имея подробные Хроники, которые описывали места входов, целых два года прозябал в городке, ничего не предпринимая? Никто не спросил? Странно! Значит, Вилли один об этом подумал?
Стражи пришли к выводу, что ювелир уже не один раз наведывался в подземелье. Уж решетку-то золотую, во всяком случае, он поскреб, чтобы взять пробу золота. Может, даже разгадал секрет открытия двери в сокровищницу. Только был он человек обстоятельный, не то, что его партнер. У Валета довольно бедное воображение. Большие деньги для того были размером с сундук, о котором он теперь все время бормочет.
А Паркер хотел взять все! Именно этот тихоня процарапал узкий лаз для своего тощего тела над камнями Входа у Дуба! Он же и дырку провертел терпеливо и тихо в боку Пятого Брата. И камушком ее прикрыл. Не провались туда Эдди, ничего бы и не обнаружилось! А потом решил воспользоваться лодкой, чтобы через Корону вывезти немного золота.
Но подлинные планы его были грандиознее. Он решил кинуть своего партнера с небольшим мешочком золотишка в подземелье, чтобы тот попался Стражам. И те должны были похоронить его. Такие подробные сведения попали к Пазоле совершенно нечаянно. Ему вернули украденную у него переписку, которая была как раз в тех папках, которые изъяли из сейфа ювелира. И среди его писем Давиду Менге и Давида Менге к нему встретилась и переписка Паркера с теми, кого он нанял для своего дела.
В планах Паркера было избавиться от Стражей. Паркер желал не оставить свидетелей. Он надеялся вызвать ложную тревогу, чтобы Стражи сбежались в сокровищницу, и взорвать потолок. Но прежде требовалось вывезти все золото. И это было как раз самой трудной частью. Потому что он не желал оставлять ничего. И не мог полностью довериться своим наемникам. Паркер решил перетаскать часть золота к завалу у Пятого Брата и сложить его внутри. А часть — к такому же завалу Улитки. Это было ближе и безопаснее, чем бегать на север, к Дубу. А потом он сумел бы добраться до него.
Все сорвалось потому, что уж больно велика задача была для мелкого старикашки. Ничего он не успел утащить, потому что плита его прибила. Не ему, немощному, с ней совладать. Все Стражи были людьми сильными.
Рассказал так же Вилли и о необычной миссии грабителей Тороссов. Это вызвало у слушателей самые разные реакции.
— Говорила я, что есть в этом что-то странное! — воскликнула Минди.
— Так, значит, и не было никаких грабежей?! — был потрясен Эдди. — То есть все это один блеф?! Такое о себе мнение создали, и все только затем, чтобы ворюгу Абрахамса в тюрьме морально поддержать?!
Вилли сгоряча чуть не проболтался о другой стороне этой миссии — добыче взрывчатки, детонаторов и прочего. Пришлось ворюге Абрахамсу одному за всё отдуваться!
Не зря же Фрэнк сказал ему, что Вилли мог бы быть Стражем, если бы в этом было хоть что-нибудь почетное! Только тогда он не слишком его понял. Выходило, что быть Стражем непросто еще и потому, что все время приходится скрывать не самые приятные вещи от весьма неплохих людей, а местами бессовестно врать!
— Знаешь, Вилли, теперь сюда все время будут шляться всякие аферисты и стараться вытащить со дна озера золото. — задумчиво проговорила Джейн.
Вилли с уважением посмотрел на нее, поскольку не ожидал, что кто-то из его друзей догадается до этой мысли. Сам-то он точно не догадался. Но эта идея обсуждалась в доме Тороссов. Гости полезли один за другим, как выразился Фрэнк. Так что неизбежно появление аферистов, по словам Джейн. Только это Стражей, теперь уже бывших, нисколько более не касается. Они свободны. Пусть лезут, кому хочется, пусть ищут. Все на виду. В конце концов, это совершенно в человеческой природе. Никого за это осуждать не станут.
Клады искать — это не порок, а насущная человеческая потребность! Где-то там, глубоко под камнями обрушившихся ярусов, смяты и перетерты обломками и восемь тронов, и быки, и короны королей, и невесомые золотые колокольчики, и серебряный Ключ и золотая клятвенная Чаша. Кто знает, как глубоко вода утащила вглубь земли все эти сокровища?!
Сожалеет ли Вилли об этом? Он спрашивал себя. И должен признать, что сожалеет. Как и спутники Мартироссы, он думал, как много можно приобрести на эти деньги. Он знал, что его друзья тут же заговорят о том, сколько добра можно сделать на эти средства. Он сам спросил об этом Стражей.
Видишь ли, в этом деле лукавить опасно. Надо точно знать, что именно ты хочешь: помочь людям или себе. Если добрые намерения только прикрывают желание обогатиться, даже очень скромно, то вскоре приоритеты существенно изменятся. Кто поручится за себя? А, если ты всерьез думаешь, что большое сокровище ощутимо может что-то улучшить в мире, то тогда ты капитально ошибаешься.
Золото — это только золото, сказали они. Это не еда в голодный год. Не лекарство для умирающих. Не одежда для нагих. Оно само по себе не имеет ценности. Только как эквивалент труда. Если взять немного, то можно приобрести что-то для себя, или других. Но если всю эту массу вынести, то можно купить небольшую страну, сделаться королем.
Но, скорее всего, произойдет другое. Экономический кризис, в котором никто из бедных не выиграет. Обесценивание труда. Хотел бы он быть могильщиком чужого труда, чужих судеб?
Может, лучше выносить понемногу? Не так ли рождается инфляция? Смешно? Конечно, смешно! Сидят они тут в дыре и рассуждают об инфляции. Просто им показалось, что кто-то сейчас говорил о добре. Кстати… А кто будет сторожить остальное? Кого тут заживо похоронить? Они свое отстояли: жили, как не жили. Добровольное заключение — во имя чего? Что такого героического они совершили?
Сожалеют ли они? Нет. Никогда. Как вышло, так и вышло. Они не пророки и не судии. Они не смели прикоснуться к золоту, даже ради блага, чтобы не стать ему рабами. Но они отдавали все, или почти все, заработанное для того, чтобы оборудовать свою темницу всеми удобствами.
В четвертом поколении Стражи построили дверь, чтобы не шататься в одиночку и не любоваться на сокровища. Чтобы не обезуметь. Не все сильны, не все. Они выстояли, потому что не были одиноки. А Мартиросса сдался, поскольку не смог разорваться между своими привязанностями.
