– Как когда-то Дэниел и его коллега разработали четвертый закон робототехники, который был более фундаментальным, чем остальные три, так и я вдруг увидел третью основную аксиому психоистории, которая была более фундаментальной, чем остальные две: настолько фундаментальной, что никто даже не упоминал ее.
Дело вот в чем. Две известные аксиомы имели дело с людьми и базировались на этой неупоминаемой аксиоме, что люди являются ЕДИНСТВЕННЫМ разумным видом в Галактике, и следовательно, единственным организмом, чьи действия влияют на развитие общества и истории. Это и есть третья аксиома: в Галактике имеется только один вид разумных существ и это Homo sapiens. Если бы было – «что-то новое» и отличное по своей природе, его поведение не описывалось бы математикой психоистории, и План Сэлдона не имел бы значения. Понимаете?
Тревиз почти раскачивался от желания втолковать им это.
– Понимаете? – повторил он.
– Да, понимаю, – сказал Пилорат, – но как адвокат дьявола, старина…
– Да? Продолжайте.
– Люди ЯВЛЯЮТСЯ единственными разумными существами в Галактике.
– А роботы? – спросила Блисс. – Гея?
Пилорат задумался, затем неуверенно произнес:
– Роботы не играли значительной роли в истории человечества с тех пор, как исчезли космониты. Гея не играла значительной роли, поскольку очень молода. Роботы созданы людьми, а Гея создана роботами; и роботы, и Гея, как подчиняющаяся Трем Законам, должны уступать воле людей. Несмотря на двадцатитысячелетнюю работу Дэниела и долгое развитие Геи, одно слово Голана Тревиза – человека – могло положить конец и этой работе и этому развитию. Следовательно, человечество единственная форма разума в Галактике, и психоистория по-прежнему имеет силу.
– Единственная форма разума в Галактике, – медленно повторил Тревиз.
– Согласен. Мы так много и так часто говорили о Галактике, что никто из нас не мог заметить, что этого недостаточно. Галактика – это не Вселенная. Есть и другие галактики.
Пилорат и Блисс неуверенно шевельнулись. Дэниел слушал с милостивой серьезностью, рука его медленно гладила волосы Фоллом.
– Послушайте меня еще, – сказал Тревиз. – Рядом с нашей Галактикой находятся Магеллановы Облака, которых не изучал ни один человек. За ними есть другие мелкие галактики, а не очень далеко расположена гигантская галактика Андромеды, более крупная, чем наша собственная. Вдалеке же насчитываются миллиарды галактик.
– Наша собственная Галактика развила всего один вид разума, создавший технологическое общество, но что нам известно о других? Наш пример может быть нетипичным. В некоторых других – возможно, даже во всех – может быть множество конкурирующих разумных видов, борющихся друг с другом и непостижимых для нас. Возможно, эта борьба целиком поглощает их внимание, но что если в какой-то Галактике один вид получит преобладание над остальными, а затем найдет время и возможность изучить другие галактики.
– Гиперпространственно Галактика является точкой… так же как вся Вселенная. Мы не посещали никакой другой галактики и, насколько мне известно, ни один разумный вид из другой галактики не посещал нас. Но такое положение дел однажды может кончиться. И если к нам придут захватчики, они обязательно найдут способы натравить одних людей на других. Мы так долго сражались между собой, что всегда найдутся какие-нибудь междоусобицы. Захватчик, сумевший разделить нас, покорит или уничтожит нас всех. Единственная действенная защита – это создание Галаксии, которую невозможно будет натравить саму на себя, и которая встретит захватчиков с максимальной мощью.
– Вы нарисовали пугающую картину, – сказала Блисс. – Хватит ли времени, чтобы сформировать Галаксию?
Тревиз поднял голову, как будто изучал слой лунных пород, отделявших его от поверхности и от пространства, и стараясь увидеть эти далекие галактики, медленно движущиеся сквозь невообразимые просторы космоса.
– По нашим сведениям, – сказал он, – за всю человеческую историю ни один чужой разум не вторгался к нам. Нужно, чтобы это продолжалось всего несколько веков, возможно, чуть больше одной десятитысячной от времени существования цивилизации – и мы будем в безопасности. В конце концов, – тут Тревиз почувствовал внезапный приступ беспокойства, но заставил себя пренебречь им, – враг еще не здесь, не среди нас.
Говоря это, он не смотрел вниз, чтобы не встретиться взглядом с задумчивыми, бездонными глазами Фоллом – гермафродита, преобразователя, ИНОГО…
Bliss (английский) – блаженство, счастье.
