– Что случилось? – спросил Рик, выбравшись из припаркованного кара.
Девушка тут же, но весьма уклончиво ответила:
– Ах, я не знаю. Какие-то дела после разговора с инспектором по видеофону.
Она резко вытащила из кармана руку, протянула Рику, он неловко пожал тонкие пальцы.
– Я Рейчел Роузен. А вы, наверно, мистер Декард.
– Я прилетел не по собственной инициативе, – кивнул Рик.
– Да, понимаю, инспектор Брайант изложил нам суть дела. Но вы официальный представитель полицейского управления Сан-Франциско, а в вашем ведомстве принято считать, что корпорация Роузена не стремится к достижению общего блага.
Она внимательно следила за Риком из-под длинных черных ресниц, возможно искусственных.
– Гуманоидный робот действует, как любая другая машина, – ответил Рик, – его состояние колеблется в широких пределах и может резко меняться – от общественно полезного до общественно опасного. Первое состояние нас не интересует.
– Но как только появляется общественно опасный объект, – подхватила Рейчел Роузен, – вы тут же оказываетесь поблизости. Это правда, мистер Декард, что вы охотник за премиальными?
Он растерянно пожал плечами, но кивнул.
– Вам не составляет труда видеть в андроиде инерта, – заключила девушка, – и вы запросто «прихватываете» его, как принято говорить.
– Вы уже подобрали группы для проверки? – спросил он. – Я бы предпочел заняться делом… – Он сбился и замолчал, внезапно увидев животных компании «Роузен». Могущественная корпорация, отметил он, может себе позволить. В самой глубине мозга Рик, несомненно, предвидел, что натолкнется на роскошную коллекцию; он не удивился, почувствовав нечто большее, чем обычную зависть. Забыв о девушке, Рик осторожно подошел к ближайшему вольеру. Он стоял настолько близко, что чувствовал их запах, даже несколько запахов прекрасных созданий, которые сидели или стояли, а одно, очень напоминавшее енота, спало.
Он впервые в жизни собственными глазами видел живого енота. Он знал енотов по стереоскопическим кинофильмам, которые показывали по ТВ. Почему-то пыль подействовала на енотов так же сильно, как и на птиц; их практически не осталось. Повинуясь внутреннему порыву, Рик автоматически достал потрепанный каталог «Сидни» и пролистнул до страницы «Еноты». Рекомендуемая цена, как и у першеронов, была напечатана курсивом; не уточнялось, существует ли на свободном рынке хоть один экземпляр для продажи. Каталог «Сидни» просто констатировал цену, по которой совершилась последняя сделка на енота. Цифра была просто астрономическая.
– Его зовут Билл, – подсказала девушка, она стояла за спиной Рика. – Енот Билли; мы приобрели его в прошлом году у дочерней фирмы.
Она указала куда-то в сторону от Рика, и только после этого он различил вооруженных охранников, которые стояли, держа наготове автоматические ружья, легкие скорострельные модели «Шкода»; глаза охранников, устремленные на Рика, видимо, внимательно следили за ним с самого момента его парковки. «И это несмотря на то, – подумал Рик, – что на ховер четко нанесена маркировка летательного кара полицейского управления».
– Крупнейший производитель андроидов, – задумчиво произнес Рик, – вкладывает прибыль в покупку живых существ.
– Взгляните на сову, – посоветовала Рейчел Роузен. – Она здесь, сейчас я разбужу ее, чтобы вы посмотрели. – Девушка неспешно двинулась к небольшой клетке, в центре которой возвышалось сухое, с многочисленными сучками, деревце.
Он хотел было сказать, что на свете не осталось ни одной живой совы. «По крайней мере, нам всегда внушали эту мысль».
Рик вспомнил, что каталог «Сидни» помечал сов буквой «в» – вымершие; крошечные аккуратные буквы «в» были разбросаны то тут, то там по всему каталогу.
Шагая следом за девушкой, он проверил свои подозрения, заглянув в каталог «Сидни», и не ошибся. «„Сидни“ никогда не ошибается, – сказал он себе. – Вот почему мы все так уверены в нем. Разве наши желания, даже самые благие, могут изменить суть происходящего?»
– Ваша сова поддельная, – с неожиданной уверенностью заявил он; разочарование его усилилось до безысходности.
– Нет. – Рейчел Роузен улыбнулась, и Рик на фоне иссиня-черных волос и темных глаз девушки отметил ряд ровных, мелких, почти прозрачных зубов.
– Но «Сидни» свидетельствует, что… – Рик протянул ей каталог, чтобы она увидела. Он очень хотел доказать ей…
– Мы никогда ничего не покупаем у «Сидни». Как и у других официальных торговцев. Наша коллекция пополняется за счет поступлений от частных ловцов, а закупочные цены мы просто не разглашаем, – сообщила девушка. – К тому же в штате компании есть собственные натуралисты, в данный момент они работают в Канаде. Там еще остались значительные территории, покрытые лесом, значительные – по нашим нынешним меркам. Но и их достаточно для обитания мелких животных, а иногда и птиц.
Рик долго стоял, вперившись в сову, которая дремала, держась за сухую жердь. Тысячи мыслей одновременно всколыхнулись в его сознании, мысль о войне, о тех днях, когда совы одна за другой начали падать на землю; он вспомнил, как в детстве узнавал о том, что один за другим вымирают виды животных, как газеты сообщали буквально каждый день: «Вчера умерла последняя лисица…», «Сегодня умер последний барсук…» – до тех пор, пока людям не надоело читать бесконечные некрологи.
Но прежде всего Рик думал о том, как сильно хочет заполучить настоящее животное; помимо его желания в нем всколыхнулась подлинная ненависть к электрической овце, за которой он должен ухаживать, о которой вынужден заботиться как о настоящей. «Деспотизм вещи, – думал он, – которая не знает, что существую я. Как и андроиды, не способные оценить существование кого-то, кроме самих себя». Рик впервые задумался о невероятном сходстве электрического животного и анди.
«Электрическое животное – отметил он – можно рассматривать как упрощенную разновидность робота, замкнутого на себя самого. И наоборот, андроидов можно рассматривать как высокоразвитую эволюционировавшую модификацию эрзац-животного». Оба определения вызвали в нем чувство неприязни.
– Если вы решите продать сову, – сказал он девушке, – сколько вы возьмете за нее и какой попросите аванс?
– Мы никогда не продадим нашу сову, – ответила Рейчел. Она испытующе посмотрела на Рика – смесь удовлетворения и жалости; по крайней мере, именно это он прочитал на ее лице. – И даже если мы решим продать сову, вы едва ли сможете за нее заплатить. Какое животное вы держите дома?
– Овцу, – ответил он, – черномордую суффолкскую овцу.
– У вас нет причин для сожаления.
